А.. Шубин. Г. Павловский
Один из основателей клуба Глеб Павловский вспоминал: «Первое, что я увидел, когда вошел, – это была гигантская куча писем. Для меня как для диссидента и человека с историческим образованием это было очень сильное впечатление. Советская власть тщательно оберегала нас от писем трудящихся. Это был охраняемый стратегический ресурс. Я кинулся к этим письмам. Над ними уже трудился Боря Кагарлицкий».
Эти письма имели такую историю. В рамках политики «нового мышления» был создан официальный Фонд за выживание человечества с участием Велихова. Горбачевцы подумывали, что это будет площадка сближения с США, туда записали множество официальных деятелей двух стран, включая американских сенаторов и академика Андрея Сахарова. В рамках этого фонда планировалось поддерживать всякие творческие начинания. В частности, была высказана для обсуждения идея строительства города будущего – как бы он мог быть устроен. Вот в рамках этих обсуждений новосибирский энтузиаст поддержки балета Геннадий Алференко написал статью, которая даже привлекла внимание Горбачева.
Точнее, сначала статья попалась на глаза Раисе Горбачевой, которой понравилась идея поддержки социальных изобретений, высказанная в статье. Михаил Горбачев поддержал создание при «Комсомольской правде» Фонда социальных изобретений. Алференко оперативно создали возможности для работы в Москве.
Фонд социальных изобретений мог стать структурой отбора идей, лабораторией реформ, привлекающей интеллектуальный потенциал местных энтузиастов, а возможно – и центром выстраивания структуры гражданского общества, лояльной Горбачеву. Но не стал. Во-первых, Горбачев вообще мало заботился о создании своей партии за пределами КПСС (что станет одной из причин его дальнейшего поражения). Во-вторых, Алференко оказался непригодным человеком для сложных политических игр. Он сторонился «опасной» политики, предпочитая бизнес. «В 1987 году он ходил вокруг встречи неформалов в клубе „Ударник“, но войти в здание так и не решился» – вспоминал позже Г. Павловский. В следующий раз Алференко влез в политику только в 1989 году, участвуя в организации американского турне Бориса Ельцина[21]. А в 1986-м официальная структура Алференко не взяла на себя миссию поддержки социального изобретательства, которая могла бы придать его фонду исторический смысл, и история протекла мимо официальных структур.
Письма, пришедшие в ответ на статью Алференко в редакцию «Комсомольской правды», хотелось как-то обработать – а вдруг там содержатся какие-то интересные «социальные изобретения». Алференко не стал этим заниматься, собственных сил для этого в редакции не было, и тогда обозреватель Валерий Хилтунен[22], который знал цену таким письмам, решил передать их социологам-неформалам. Они перетащили на Арбат семь пятидесятикилограммовых мешков с корреспонденцией «Комсомолки».
Вспоминает Г. Павловский: «Хилтунен всю жизнь искал ростки нового и их поддерживал. А лучший способ поддержать – это об этом написать. Тут пришел вал писем. Что с ними делать? Хилтунен предложил „Нашему Арбату“ взять письма на обработку. Компьютерщики на каспаровской технике занимались компьютерным обучением, значение которого мы тогда не очень понимали, а неформалы разбирали письма. Мы читали эти письма, группировали их. Я выходил через них на различные группы». Пельмана как социолога увлекли письма, и Хилтунен мог с чистой совестью заняться еще чем-нибудь интересным. Дело потянул Пельман, который создал в «Нашем Арбате» секцию по обработке писем.
Письма открыли «отцам-основателям» Клуба социальных инициатив бескрайний мир народной инициативы. Подавляющее большинство инициатив, вышедших тогда на клуб, представляли собой или типичные группы старого неформального движения, которые не желали политизироваться и просто хотели обзавестись контактами в Москве. Было много людей с идеями-однодневками или не социальными, а техническими изобретениями вроде необходимости высаживать строевой лес вдоль железной дороги, чтобы можно было спиливать и загружать его с помощью специальных поездов. Большинство авторов писем не были готовы бороться за воплощение своих идей в жизнь и тем более рисковать ради этого. Как только выяснялось, что речь идет об оппозиционной политической деятельности, респонденты прекращали контакт. Но и в этих условиях коэффициент полезного действия работы с письмами был очень велик. Они позволили создать костяк широкой системы контактов. На эту сеть инициативные люди уже выходили сами через общих знакомых и по собственной инициативе.
Клуб на Арбате унаследовал социальную микросреду неформального движения, которая разительно отличалась от диссидентской.
Г. Павловский вспоминает: «Разница между диссидентской и неформальной средой для меня была абсолютной. Когда в 1986 году я обнаружил неформальную среду, для меня это был совсем другой мир. В философии диссидентства сама возможность существования этого мира исключалась.
http://lib.rus.ec/b/116734/read
Письмо авторам
|
