21 декабря
2015
Филин ухает
в ночи,
думает, что
страшно,
а я валяюсь
на печи
и книжечки
раскрашиваю,
дни рожденья
каждый день
у детей
и внуков,
и мне праздновать
не лень,
догоняйте,
ну-ка!
Хоть кол-центр
на голове теши -
всё напрасно,
царь ушёл,
мочало
молчало,
колтун-колотун,
но светило,
не погасло-таки,
солнце СПИДом
не болеет...
Дело ясное...
У Большого театра
восемь колонн,
но почему-то
именно над пятой
до неприличия
плохо одетый
мужик
залез на крышу
и пытается оттуда
руководить
великим
противостоянием
процессу
нашего с вами
оболванивания.
Но что он может,
всемирный
предводитель
творянского
собрания?
Гол как сокол.
Кое-какое
счастье
доковыляло
до Бологое,
а остальное-то
где?
И не надо
тут врать,
что оно-де
в Вологде.
Его там нет.
Пришел
с приветом
и унёс его
Фет,
умом не понятый
Тютчева.
Максим Горький противопоставлял революционеров, ориентированных на Запад, на котором «горел, не угасая, огонь свободы», «мещанам», считающим, что формы жизни Запада не годятся для русского народа: «В эти дни, когда рыцари бились насмерть со змеем, мещанство в стихах и прозе доказывало, что „Умом Россию не понять“»[15]. К мещанам Горький при этом относил как самого Тютчева, так и Толстого с Достоевским. Горький, как впоследствии и другие, также написал пародию на четверостишие (Беглые заметки // Нижегородский листок. 1896. № 229, 20 августа)[3].
Лет с полвека
тому по дороге
за счастьем,
в индийское
Пондишерри,
к тёплым волнам
того океана,
что в берег
рооссийский не бьют,
проезжая Москву,
жили-были
в квартире моей,
вечно песнями
пьяной,
первовожители
Ауровиля,
и был разговор
с ними часто
достаточно
крут.
Разве можно? -
тотального
менталоремонта
кричали
сторонники, -
кроманьонцам,
сбиваясь до кучи,
покинуть
Неандертал,
кто же будет-то
здесь разгребать
эти кучи навозные,
если Авгий,
скотина,
куда-то ушёл,
бормоча
"Боже,
как я устал!"
Я статью написал
в "Комсомолку"
про город мечты
воплощённой,
и завёрстан
на две полосы
с фотоснимками
был материал,
но какая-то
сука цековская,
текст увидала
нечаянно
и крест-накрест
распяла
заметку,
но я рукопись
всё же украл,
и бродил
коридорами
Старой той
брежневской
площали,
выбирая
глазами
фамилии,
что посмелей,
улыбались мне
умные люди,
сидевшие там
понимающе,
а те, кто
попроще,
просто пальцем
крутили
у глупых висков
за спиною моей.
Я под звуки
неслышные
марша печали
Шопена
эту рукопись
сжёг
у того же
высокого,
скользкого,
злого
крыльца,
где могучий Ефремов
с копыт
сковырнулся,
Агитпроповским
криком
сражённый
по поводу
"Часа Быка",
но плакать
я вовсе
не стал ,
и пошёл,
и иду вот,
и буду идти
до конца...
Мне тогда было
двадцать с годами...
Наверное,
где-то уже
подрастает
девяностого года
рожденья
упрямый малыш,
если что -
обращайся,
не всё в этом мире
потеряно,
это я говорю,
очень старый-престарый
упёртый лапландский
дурак,
если хочешь -
услышь...
Вчера я посетил
киноквартирник
у бардов,
где на кухне
печально
умненькая
девушка призналась,
что "в нашем колледже,
где ювелиров
до полтысячи готовят,
я лишь одна,
которая
про авторскую
песню
хоть что-то
как-то
где-то
понимает.
Все остальные
лишь в недоуменьи
в эстраду
навострёнными
ушами
всё хлопают,
и жвачку эту
лопают,
не пахнущую
смыслом
и стихами.
2017
Да ладно, не умрём, пока живём - на семь-то с лишним миллиардов населения пятнадцать миллионов наберём, во будет хор, а больше и не надо, авось тогда услышат небеса, и нам простится всё. Я только за. На улице моей при плотности примерно сингапурской мильонов шесть я умещу. Но долго не дам бродить по буеракам - отпел своё и уезжай в свой оскудевший рифмой край, и там гитару на плечо - иди, играй!
Опять приснилась мне картинка про хоровод с подобьем тинга (по-русски это будет вече) - неужто жить по-человечьи нам не придётся никогда во все ближайшие года? Представь себя, товарищ в шляпе, вот так же, босиком, по травам...а, трудно? Неужели проще - с дубиною, в бою кровавом?
Вдоль по северным дорогам всякий раз привал мой - Питер, вот решил узнать, что барды ленинградские поют. Ознакомился с прайс-лИстом, цены, в общем, европейски - это значит, за билеты деньги всё-таки дают. Я-то вырос в том советском мире, где бесплатно барды пели, у костров, и Димка Дихтер громким голосом кричал, что не нас калач поманит при делёжке, отдалённой от начала всех естественных и солнечных начал. Ладно, как-нибудь пробьёмся через эру математики, ассигнацией непахнущей в бумажнике шурша, лишь бы всё-таки пробиться в мозг поэзия сумела подрастающего тихо в колыбели малыша.
Что в бремени своём несёшь, товарищ баба? Что временем своим трясёшь, КерЕнский - в вечность слАбо? Что в вымени твоём, священная корова Индостана? Что в знамени навязчивом твоём, верхушка - ты уже достала. И в имени, которое поём - всё толку мало. Вот в пламени для племени пока есть суть, костёр, свеча - и горизонт горит, и парус алый, но вдруг и семя ненароком всё сгорит - тогда по шпалам придётся бронепоезд с запасных путей тащить, а это нелегко для наших дряхлых рук, таких усталых. И вновь кирзу обуть - и ноги в стремя, чтобы с размаху продолбить чужое темя? Неужто это всё и есть и Путь и Слава? Ты подскажи, какой тут ставить знак, товарищ клава!
Где-то в дальней атмосфере хор звучит - живые воды уже скоро на макушку нам прольются, и тогда неужели мы с соседями, которых мало знаю, закружИмся в хороводах? Но я весьма подозреваю, что то не в ближние года...
2018
Гениальный, но, видимо, плохо начитанный Гойя из могилы нас дразнит, и нет нам, гуглИстым покоя - «Смерть Катона», повязки срывает врачебные самоубийца, но что там такое - неизвестная книга Платона о душном бессмертии? Ах, как не стыдно тебе перепутать и в кучу смешать и «Федона», и «Федра» - неужто сие рисовавши - не вышедши был из запоя?
Письмо авторам
|
