Семён Венцимеров. Валеркин журфак. Часть 1.
Семен Венцимеров
Валеркин журфак
(Фотография Валерия Хилтунена в школьные или студенческие годы)
Роман-поэма
Нью-Йорк-Москва-Хельсинки 2008 г.
Стопу страниц сталистая скоба
Скрепила жестко – ни строки не вырвешь...
Зачем я здесь? Не ведаю... Судьба...
По произволу из нее не выйдешь...
Семен Венцимеров
Пролог (от автора)
* * *
...Редеет круг друзей, но - позови,
Давай поговорим как лицеисты
О Шиллере, о славе, о любви,
О женщинах - возвышенно и чисто.
Воспоминаний сомкнуты ряды,
Они стоят, готовые к атаке,
И вот уж Патриаршие пруды
Идут ко мне в осеннем полумраке.
О собеседник подневольный мой,
Я, как и ты, сегодня подневолен,
Ты невпопад кивай мне головой,
И я растроган буду и доволен.
Геннадий Шпаликов
...А мы живем и хлеб жуем.
Есть время плакать и смеяться.
Мечтаем – каждый о своем –
В судьбе хоть малость приподняться.
Шестидесятая – вот-вот
Закончит бег земной декада
В десятилетье новом ждет
Судьба. И нам подняться надо
До предначертанного нам
В Божественной небесной книге,
Быть адекватными делам,
Нас ожидающим... Лишь миги,
Мгновения – и либо мы
В судьбу высокую вступаем
Из бездуховной кутерьмы...
А нет – из жизни выпадаем...
-- Какие новости друзья?
Сенсация – не просто новость...
Кошмар! Вообразить нельзя...
-- Давай! Развей нам бестолковость.
-- У австралийских берегов
Большую белую акулу
Поймала группа рыбаков.
На тонну с лишним потянула...
-- Какой для нас в том чуде прок?
-- Вот разъяснение на сдачу:
И нас счастливый ждет итог,
Мы тоже выловим удачу.
Откроем новые миры,
Изобретем...
-- Велосипеды?...
-- Мы знаем правила игры...
-- Да только есть Пеле...
-- Всеведы!
Так сами будьте как Пеле!
Он тысячный забил недавно
Свой гол! Шагайте по Земле,
Как он легко и своенравно!
-- А я узнал, что Шарль де Голль
Ушел в отставку добровольно...
-- Намек для нас: для твердых воль
Доступно все...
-- Живи прикольно...
-- Еще вот тоже новость-класс --
Из Хьюстона. Врачи впервые
Чужой больному вшили глаз.
Он видит... Так и здесь, родные,
Посланье шлет судьба свое
Удачу мы увидим вскоре...
-- Так значит выпьем за нее
-- До дна!
-- Для ясности во взоре –
Она уже почти видна...
-- Разминка: отгадай загадку:
Я перечислю имена.
Что общего -- ответь мне кратко
У лиц известных...
-- Начинай!
-- Не торопи... Ну, что в них обще?
Прославлены из края в край...
-- Давай же имена, короче...
-- Григорий Лернер, "олигарх"...
Вот Ия Савина, актриса,
Представим, видного в верхах –
И Шихмурадова Бориса --
Противником Туркменбаши,
Объявлен, личностью "нон грата",
Для погубления души --
Отличный парень -- взят "за граты"...
.
По праву -- в списочной строке
И "большевик" Анпилов Виктор...
И тот – с поллитрою в руке...
-- Стоп, стоп! Куда? Откуда? Вы -- кто?
Не пей, коль не умеешь пить...
Как ваше имя? Что вам надо?
-- Диплом-то потерял...Как жить?
-- Проспитесь, баста... Вот досада... --
И покоривший Голливуд
Стар-режиссер -- Буравский Саша,
И Таня Комарова тут
Телевезда, премьерша наша.
"Полкан" гэбэшный Петя П.
Член-корр Иосиф Дзялошинский,
Есть что-то общее в судьбе
Хоть разная мозгов начинка,
Кропает модные вполне
Донцова Дарья -- детективы
Я не читал. Неясно мне --
Илюша Суслов в этом чтиве
Нашел ли отраженье – он
Был среди наших популярен.
Хоть с виду неказист – умен,
Весьма своеобразный парень.
Он был объявлен по суду --
Вы представляете – шпионом...
Стоят по праву в том ряду,
С Илюшей рядом в списке оном
Директор Цирка на Цветном
Сын клоуна Максим Никулин,
Они учились на одном...
-- Подсказка? Ясно намекнули...
Сомкну последнее звено
Загадки...
-- Факультете!
-- Верно!
Будь слово произнесено:
Внимание!
-- Журфак, деревня!
И будто в омут головой,
Бултых – в завещанную тему,
Благослови, Всевышний, мой
Прыжок в великую поэму,
Которой исполняю долг,
Священный долг мой пред СУДЬБОЮ,
Вдруг время делает виток...
И, освящаемый любовью,
И, принимая Божий дар
Поэзии как послушанье,
Я уношусь душою вдаль...
Да, всей судьбы моей призванье
В осуществленьи этих строк,
К которым приступаю нынче...
Уже переступив порог,
Не вырвусь, как боксер из клинча,
Пока всего не напишу...
Воспоминания нахлынут
Волною... Я теперь дышу
Лишь этим... Господом подвигнут
Дар невозвратный, дар большой
За долг пред всеми и собою,
Высокой дружбой и душой,
И той, немеркнущей, любовью,
Исполнить небывалый план....
Берусь за гуж... Вперед, поэма!
Рискнем, глаза зажмурив. Пан
Или пропал... Сияет тема
Всю жизнь большую напролет...
Дар слова, Отче, мне в награду
Иль в наказанье дал? Вперед –
Бегу по Вышнему приказу
От сердца к сердцу по годам,
По дальним городам и весям...
Поэме этой жизнь отдам.
В ней будет сто имен и песен...
По воле, явленной Тобой
Я был назначен инструментом –
Поэто-рупором, трубой
И поколения агентом.
Мой альтер эго – злейший араг,
Тупой, упрямый, склонный к лени,
Весь соткан из обид и врак,
Я пал в молитве на колени:
Молюсь: крушение надежд
Да не возникнет из укромных
Загашников души допрежь
Не завершу сей труд... Виновник
Своих же прошлых неудач.
Молю: неужто ты, Всевышний,
Позволишь мне и ныне, дашь
Увлечься посторонней, лишней
Помехой? Отними соблазн,
Не уводи от темы, ладно?
Да не задушит сердце спазм.
Со всей энергией таланта
В рассказе точном воссоздам
Событий памятных цепочку,
По именам и по годам
Я пробегу из строчки в строчку,
Живительным пройду лучом
Волшебной лампы Алладина
Кастальским именно ключом
Зачем-то мне необходимо
Дверь в наше прошлое открыть...
Былые светлые мгновенья
Из молодости возвратить,
Собрать разрозненные звенья...
Вернуть улыбки лицам... Их
Еще не погасило время --
Учителей, друзей моих,
Чьи образы, мне сердце грея,
Сияют... Истине служа,
Все, все я постараюсь вспомнить...
Сотрется времени межа,
Чтоб жизнью я сумел наполнить
Поэму... Верю, что смогу...
Меж этим мигом и ушедшим
Стирается рубеж в мозгу...
Галлюцинирую... Мне шепчет,
Подсказывает мне душа
Под запись – реплики героев...
Всмотрюсь в картину, не дыша:
Веселой, звонкою гурьбою
Бегут в высотный дом... Огни
Из окон сталинской высотки
Сияют даже в злые дни...
Ну, старый друг, нальем по сотке
Чтоб рассосался горький ком:
Потеряно друзей немало...
Высотка звездным маяком
Ушедшим, как и нам, сияла...
Ты, юность светлая, зачем
Так скоро курочкой с насеста
Упрыгала от нас совсем?
Хочу, чтоб выбравшись из сердца
Воскресла вновь в моих стихах
Глупышка-юность, песня-юность
Звени на разных языках,
Чтоб, вопреки всему, вернулась...
Об альма матер, о мечте --
Поэма наша о журфаке,
Пускай ее подхватят те,
Как негасимый Данков факел,
В тысячелетии ином,
С кем, факультет, стезю осилишь...
Ну, что, давай-ка всколыхнем
Винцо, Михайло свет Васильич,
За МГУ, журфак, за нас
Твой постамент -- на счастье -- сбрызнем,
И исподволь начнем рассказ...
Надеюсь, мне достанет жизни
Его к финалу привести,
Мечту-судьбу перепевая,
Поэт не лучший я, прости...
Но огонек, не затухая,
В душе зажегся -- что ж теперь? --
Я начал – и не отступаю...
Что было -- было -- груз потерь,
Масштаб трудов велик – вздыхаю....
Ну... «Во первых строках письма...»
Откликнитесь друзья-скитальцы...
Грущу: так быстро -- жизнь сама
Песком просыпалась сквозь пальцы...
Журфаку пятьдесят... Рубеж!...
Отметим юбилей журфака –
Полвека на стезе надежд...
"Емелей" следует, однако,
Поздравить Ясена... Привет!
Осанну воздадим Декану --
Хранителю -- и долгих лет...
Российских борзописцев клану...
Кому -- отец, кому и дед --
Пусть здравствует наш мэтр Засурский!
В «Союзе» облети весь свет --
Едва ль хотя бы и за сутки
Места охватишь, где дитя
Журфака -- звездочкой над миром
Искрится, праведно светя...
Творят добро неутомимо
Птенцы Засурского гнезда...
И не погаснет над Землею
Созвездье наше никогда...
Господь -- он с вами и со мною!
Так, Господи, благослови!
Коль я прологом разразился,
Оставь с поэмой виз-а-ви.
Пойду вперед. Зачин сложился...
Поэма первая. Я, Валерий Хилтунен..
(Фотогрфафия Валерия Хилтунена. Напишем к нему четверостишие-подпись)
-- Валера! Хилтунен!
-- Привет!...
Что? – Все глядят недоуменно:
Полутораметровый шкет
Откликнулся... Немая сцена...
В недоуменье старший курс:
Валера – он же двухметровый...
Ну как тут одолеть искус?
-- Ты ж раньше был такой здоровый...
-- А вот от солнышка усох –
Но лишь на двадцать пять процентов...
Не понимают, в чем подвох...
-- Ты – вправду – он?
-- И документов
Полно, что вот он, точно – я...
-- Ну, ничего не понимаю...
Что понимать? Моя семья
С журфака чуть не вся... Вступаю
Я дяде своему вослед
Под своды нашей альма матер,
А он мне тезка, ясно – нет?
Ну, то-то... Первым здесь мой фатер
Делянку застолбил... Давно...
Как раз журфак тогда открылся...
Пусть будет здесь разъяснено,
Как он в Союзе очутился,
Как выбрал университет,
Хоть должен был врачом вернуться...
Из красных финнов был мой дед.
Он верил: волны революций
Всю накипь на земле сметут...
Его с заданьем Коминтерна
В Суоми, в Тампере зашлют –
Убить сатрапа Маннергейма.
Дед рос в Куопио... Теракт
Свершился б на большом параде...
Предполагаю (но не факт),
Был некто, кто деньжонок ради,
Сдал деда... Мартти, мой дедусь,
Охранкой белофиннской схвачен...
Здесь без деталей обойдусь...
Был осужден и срок назначен...
Пришлось сов. власти обменять
Его поздней на белофинна...
Могли бы наши расстрелять,
Как расстреляли половину --
(Пожалуй, даже больше) -- тех,
Кто Ильичу доверил долю...
В числе лишь горсточки – из всех –
Тех красных финнов дед, и волю
И жизнь не потеряв, сумел
Еще раз выехать в Суоми –
И там остался – уцелел,
Когда, уже почти что в коме,
Пытался Сталин уволочь
В могилу целые народы –
Над СССР густела ночь...
«Космополитам» в эти годы
Грозил свинец из ППШ...
А Мартти выпала удача:
Он даже – ректор ВПШ
При КПФ! Лица не пряча,
Мог в Хельсинки свободно жить...
А сына все ж послал учиться
Обратно, наказав учить
Здесь медицину... Но в столице
России, в матушке-Москве,
Судьбу начать готовясь в меде,
Рудольф прислушался к молве,
В случайной уловил беседе,
Что открывается журфак...
Рудольф навел, где надо, справки,
Слегка понапрягал чердак –
Забыл о меде без оглядки...
А вскорости родился я...
Там, на Стромынке были рядом
Общага, где жила семья
Студенческая – ( дабы взглядам
Аж восемнадцати парней
Не быть соблазном, занавеской
Закрыли угол, а за ней
В студенческой, полусоветской,
Саровско-хельсинской семье
Зимою прибавленья ждали) –
Роддом, психушка... О тюрьме
«Матросской тишине» не знали
Едва ль на Огненной земле...
В роддоме этом я родился
И рос в студенческой семье,
Так рано с МГУ сроднился...
Замечу: этот же роддом
И Лене выдал в жизнь путевку.
А кто она – скажу потом...
Ну, вот он я – держу головку...
Собой умножил древний клан:
В шестнадцатом, еще столетье
Властитель Густав, по делам
Воздать желая предкам, чести
Их удостоил, отписав
Особые в налогах льготы
На грамоте с печатью, дав
Тем датировку для отсчета
Фамильной родословной нам,
Документально обозначив...
По разным весям и градам,
Считают, родственников наших
С десяток тысяч на Земле...
Собрать бы эту всю ораву –
Идеечка по вкусу мне.
Она и по размаху, право,
Заманчива... Осуществлю.
Вот только разберусь с журфаком...
Не тяга к длинному рублю
Приводит в стройотряд... Биваком –
Село Алпатьево у нас
Приокское... Дыра, глубинка...
Внимательных не сводит глаз
История: а вдруг обида
Селу, что встало «на горах»
От нашей будет шумной «бражки»?
Здесь каждый холмик и овраг –
История... Вон в том овражке
Мог сам Евпатий Коловрат,
Рязанский доблестный боярин,
Укрыть в засаде свой отряд:
-- Таитесь. С темнотой – ударим,
Дадим монголам по шеям...
Считают, что села названье –
В честь Коловрата... Ну, а нам
Грядет иное испытанье:
Коровник – стройка века... Мы
С нешуточным энтузиазмом
Творим... Окрестные холмы
Внимают нашим всяко-разным
Философическим речам...
А наша жизнь напоминает
Макаренковскую... Плечам –
Саднить, но кто же унывает?
Вполне хватает нас на то,
Чтоб сумму наших дарований
Собрать и выдать кое-что...
Мы – нарасхват! Итог стараний:
Нас ждут в окрестных деревнях,
Как Магомаева и Пьеху...
Приятно слышать «Ох!» да «Ах!»
Отрадно, что и я к успеху
Изрядно руку приложил.
Ведь я тут шеф агитбригады
И сам сценарий сочинил,
Сам срежиссировал... Все рады –
И мы – наполненно живем!
А утром на узле растворном,
Что в подчинении моем,
Аврал:
-- Раствор! Бетон! – Укор нам
Читаю в яростных зрачках:
-- Раствор! Раствор! Бетон! Скорее!
-- Бегом!...
На окских бережках
Нет никого к работе злее --
Журфак историю творит.
Заснять бы нас на киноленты –
Пусть на зубах цемент скрипит --
О нас останутся легенды...
Я шлю письмо в Петрозаводск...
Я рос там... Там сегодня мама
В извечном ворохе забот
О сыне... Сыновья упрямо
Тень материнского крыла
Отбрасывают, убегают...
Чем высребряют добела
Те крылья... Мамы опекают,
А сыновья спешат творить,
Мечтая о больших свершеньях...
Потом придет пора корить
Себя, судить за прегрешенья...
Но я хочу сказать сейчас
О ней. Она из-под Сарова...
Возможно позабавит вас
Фамилия... Ну, что же, снова
Улыбку встречу на устах.
Улыбка злой гримасы лучше.
Вот: Семочкина – в тех местах
Распространенная...
Их куча –
У Феди-прадеда детей:
Аж десять сыновей, представьте!
А дочь одна лишь – и о ней
Пеклись все десять братьев. Гляньте:
Дочь Клавдия берет в мужья...
Кого же? Семочкина Федю...
Дщерь Семочкиных – мать моя...
Не вскормлена заморской снедью,
Но вдохновленная мечтой,
Что и в войну ее питала –
Учиться! – тет-а-тет с Москвой
Она отважно поступала
На экзотичный факультет –
Географический... Манили
Жюльверновские – с детских лет
Посеянные в душу Нине
Меридианы, острова,
Кораллы, темные глубины...
Любой мечте дает Москва
Осуществиться... И у Нины –
Удача... Будет у страны
Восторженный океанолог...
Осуществились грезы, сны
Она – студентка! Хоть и долог
Путь знаний и трудна стезя –
Ничто жар сердца не остудит.
Вперед – и отступать нельзя,
Пусть впроголодь, но не отступит
Студентка Нина... И ее
Приметил финн Рудольф с журфака...
Судьба... Она житье-бытье
Нам намечает... Как без брака,
Что предначертано, сложить?...
О братьях бабушки походом:
Тот удосужился служить
При Королеве – и народом
Не знаемый, был погребен
По смерти – с воинским салютом...
Тот – МИД’овская шишка. Он,
Опять же неизвестен людям.
Зато известен Ильичу,
Поскольку рядом их квартиры...
Я этим подчеркнуть хочу,
Что не всегда толпы кумиры
Реальную имеют власть...
Реальные авторитеты –
В тени стараются пропасть.
Им антуражи, пиэтеты
И даром не нужны... Они
В большой политике, как рыба
В воде... А третий брат, взгляни –
И этот тоже личность, глыба:
Изобретатель тракторов,
Отмеченный лауреатством
При Сталине... Ну, будь здоров:
Та премия была богатством
Реальным. Сверх того – престиж...
Короче – знатная семейка...
Читатель, ты меня простишь.
Не хвастаюсь – горжусь... Линейка
Их достижений надо мной –
Дотягивайся хоть с подпрыгом...
Поди и вы своей семьей
Гордитесь? Все подобным игом
Семейным отягощены...
Тут мал – не мал, а соответствуй.
И мы стараемся. Должны
К тому духовному наследству
Добавить что-нибудь свое...
Есть братья у отца. Валерий
Второй журфаковец. Семьей
Журфак освоен, а критерий –
Гуманитарный склад ума
У Хилтуненов, экстравертность:
Нам всем по нраву кутерьма,
Общенье, а застой, инертность –
Противней горькой редьки... Мы
Стремимся разобраться в сути...
Алпатьево... Леса, холмы...
Случилось – уж не обессудьте:
Сто верст от матушки-Москвы,
Мещера – Левитан с натуры...
Ока – а в ней – лещей, плотвы!
И цапли... Ну, они не дуры,
Не станут обитать в грязи...
Какой простор! Какие дали!
На горизонте там – (вблизи) –
Село Есенина... Слетали
Мы с Сашей Тропкиным вдвоем –
(Ища на жопу приключений) –
В «березовые ситцы» рвем...
«Дом деревянный», край волшебный...
Большое старое село –
Исток великого поэта.
Здесь босоногое прошло
Сергея детство... Он по свету
Потом немало колесил
Но песнопевцем русской доли,
Родной земли и неба был...
Легло приокское раздолье
Опорой пламенной души...
Оно в нем отзывалось словом.
Он возвращался... Здесь, в тиши
Он восходил к своим основам,
Истокам... Здесь была она --
В старинном доме с мезонином –
Чья красота награждена
Взволнованной поэмой-гимном
Любви ль, мечте ли о любви...
Для нас важна сама поэма
О притяженьях меж людьми,
Незримых и поющих немо,
Волшебных струнах, что звучат
Для избранных и для избравших...
Вот школа, почта, старый сад...
В музее горстка не пропавших
Его вещей – цилиндр, пиджак...
Острее здесь тоска поэта...
Ну, что ж, могу сказать, журфак,
Тебе спасибо и за это...
Была нам трепка – будь здоров!
-- Как -- самовольная отлучка?!
-- И что? Вернулся – жив-здоров...
Но только разъярились... Взбучка
Почти грозилась перейти
В оргвыводы – тогда с журфаком
Уже потом не по пути...
Утихомирились, однако...
Мне в приключение попасть,
Как говорят у нас в отряде –
Точь-в-точь – два пальца об асфальт...
Начну с рожденья, факта ради:
В «сорочке» вышел я на свет.
Однако же ее украли...
Что это: приключенье – нет?
В роддоме прямо промышляли
Таким особым воровством...
Кому-то же зачем-то надо...
Студентам недокорм знаком,
А тут – ребенок, я... И чадо,
Чтоб не вязало руки им
И не мешало бы учиться –
К бабуле... Ладно, погостим
У бабы Клавы... Адрес – Выкса...
Но у нее внезапно – рак.
В онкологический забрали...
Куда меня? Со мною как?
Опять в столицу? Нет, едва ли...
Я в кабинете главврача
В пеленках прямо – прописался,
Гугукал, лапками суча,
И прямо на столе... валялся...
Лишь операция прошла,
Мы с бабушкой вернулись в домик
На Ленина... Там в нем жила
Монашка... Свечи, черный томик –
Молитвенник... У образов
Молилась... Я молился с нею
За бабушку – был некий зов...
Молился... Нынче не умею...
И я там жил до трех годков,
Пока студенты доучились...
Но вот – приехали...
-- Готов?
-- Готов!
-- Отлично! --
Уложились –
Ту-ту... И поезд нас умчал
Из-под Сарова вдаль, на север,
В край тысячи озер... Венчал
Журфак отъездом: что посеял,
Должно теперь давать плоды...
Осталась позади Стромынка,
А на крыльце ее следы
Великих... Тайная слезинка
С воспоминанием о ней
Блеснет в глазах у седовласых
Гигантов мысли... Юных дней
Свидетельница... Востроглазых,
Звонкоголосых и худых
Послевоенная общага,
Тот дом квадратный помнил их...
В нем было много крыс... Отвага
Нужна, чтоб с ними кров делить...
Под крышей бывшей богадельни
Отрадно было и дружить
И грезить о своей, отдельной
Квартире с ванной... Миражи
Надежд, студенческих иллюзий
Те заполняли этажи...
Но было ль лучше где в Союзе?
С Борисом Панкиным дружил
Отец в студенческие годы,
Конспекты и хлеб-соль делил
Той дружбы неразрывной всходы
От курса к курсу крепли... С ним
В «МК» осилил стажировку...
Той дружбе столько лет и зим!
Бедой и счастьем калибровку
Прошла, стромынковский купаж,
Шлифовку толчеей общажной,
Где не в почете «мой», а «наш»
Становится сверхсутью важной.
Четыре этажа мечты
У Яузы и у Стромынки...
Там юность строила мосты
К освобожденью... Без заминки
Пророчествовала... Росла,
Духовно возвышаясь в спорах –
И эту мудрость вобрала...
А на проспектах-коридорах,
Гуляя, точно по Тверской,
Простые распевала песни...
Они – оттуда, из такой,
Из избранной судьбы – и вместе
С судьбой – стромынковских палат
Развозят по стране и дальше –
Высокий дух... Судьбы расклад:
В огромных городах и даже
В селеньях дальних им нести
Дух МГУ-шных дортуаров,
Тем душу и мечту спасти...
Отвлекся я от мемуаров...
Петрозаводск... Здесь был погост
Еще в пятнадцатом столетье...
Четыреста с полсотней верст
От Петербурга... В лихолетье,
«В Европу прорубив окно»,
В век восемнадцатый шагая,
Рек Петр Великий:
-- Решено:
Завод построить здесь! –
Вонзая
Перст в карту, точку указал:
-- Здесь: западный залив Онеги...
Царь повелел – и кто б дерзал
Оспорить? В бешеном разбеге,
В стремленье вырваться из пут,
Из азиатчины – в Европу,
Стратег считал, что должен тут
Стоять опорный пункт – и кто бы
Хотел решенью помешать
За это б жизнью поплатился.
Царю не то что возражать,
Дышать не каждый бы решился
При нем... Росла и слобода:
Работный люд. При нем начальство.
Церквушка. Лазарет. Года
Вдаль убегали... И бахвальство
Самодовольных северян,
Пресыщенных богатым краем,
Влекло купцов из ближних стран...
Тот лишь на время призываем
Сюда судьбою, а иной
И оставался на дожитье...
Рос город... Он ценим страной.
Все европейские событья
Ему значенье придают.
Губернский и епархиальный,
Петрозаводском назовут...
Край Олонецкий, строгий, дальний.
Край, где нередко снежен май,
Край, где судак в поклевке жаден...
А первым, кто возглавил край,
Представьте, был поэт Державин
Великолепный, славный край --
Лесами и водой обильный –
(Работы – непочатый край) --
Грибной, охотничий и рыбный...
Ледник вселенский, уходя,
Озер здесь наплодил для рыбы...
В мозгах кремлевского вождя –
Плацдарм для нового прорыва –
Карелия... Двадцатый год
Ей автономию дарует.
А Коминтерн сюда зовет
Заморских финнов – (замордует
Их всех впоследствии ГУЛАГ)...
Легко попались на наживку.
С клеймом «шпион», «народа враг»,
Вчинив нелепую фальшивку,
Сгноили после... Для чего?
Чтоб жажду утолить вампирью
Неутолимую его...
Так он, всю юность над псалтирью
Сидевший, «Не убий!»-завет
Усвоил, косорукий демон...
В сороковом издал декрет:
В угоду людоедским схемам
Карельская АССР
Объявлена Карело-Финской,
В чем стратегический прицел,
Захватнический, просто свинский.
Хоть и закончилась война
С достойным северным соседом
Позорно, не смогла она
Умножить счет его победам,
Но то же «планов громадье»,
Лишь взял на время передышку...
Война... В расчете на нее
Таит зловещую мыслишку:
Уж если с Польшей удалось,
Должно удаться и с Суоми...
Расчет обычный, на авось,
На то, что в дьявольском погроме,
Падет к его ногам страна
Сибелиуса и Леннрота,
Все мерзости его война
Потом запишет на кого-то...
Но та жестокая война,
Что пол-планеты опалила
Тиранов мерзких допьяна
Людскою кровью опоила,
Испепелила пол-страны...
Петрозаводск стенал в полоне...
Его впоследствии должны
Отстроить, обновить...
...В бетоне
Полы коровника...
-- Бетон! –
И в ненасытный зев мешалки
Цемент ссыпаю, щебень...
Звон
И грохот...
Мы не из-под палки
Работаем – хотим помочь
Селянам, как-то жизнь поправить.
Мы верим им без нас – невмочь...
Приехала, спеша прославить
Нас Алла Боссарт из «МК»...
Вот я – в «наморднике» на снимке,
Рассказ – весь обо мне... Слегка
Неловко – я же вместе с ними,
С товарищами, не один...
Ребята шутят, поздравляют...
Да, ладно, суета... Глядим
Вперед: помалу подрастают
Объекта стены вширь и ввысь...
-- Бетон! Раствор! Бетон! За смену
Еще немного поднялись...
Поднимутся и завтра... Цену
Мы знаем качеству труда:
Швы – по линейке, без натеков...
Коровник... Строить города –
Еще ответственней... Уроков
Дает немало стройотряд
Для углубленья кругозора...
Я в прошлое бросаю взгляд...
Петрозаводск... По сути, город
В послевоенную страду
Воссоздавался, как столица
У всей Европы на виду...
Страна и власть ее стремится
Придать высокие черты
Его проспектам и бульварам...
Здесь претворять свои мечты
Дано прекрасным зодчим... С жаром
На ватманах рождался град –
И воплощался в светлом камне.
Он рос --и радовался взгляд...
Мы поселились здесь, когда мне
Три было года... Мой отец
В республиканскую газету
Направлен вкалывать – венец
Учебы... Слава факультету...
Петрозаводск... Из первых уст
Поведаю: стоит на бреге,
Рождая половодье чувств,
Мой светлый город у Онеги.
Здесь по ночам светло, как днем,
Здесь возле школы – земляника...
Мой город... Позабыть о нем?
Такое и помыслить дико...
Отец в круговороте дел.
Он секретарствует в газете...
Секретаря суров удел:
Практически за все в ответе:
За верстку, правку, за «подвал»,
За снимки, «шапки» и отбивки,
Кто что когда и сколько сдал,
Чтоб «гвоздь» был в номере и сливки,
Чтоб номер вовремя в набор,
Пошел, клише не запоздали...
Да с нервным автором сыр-бор
Уладь:
-- Опять мое не дали!...
Отец – дублером... Молодой...
А главной в секретариате
Был Бацер Исаак звездой.
Он стар и опытен, что кстати.
Из Магадана принесло
Его послевоенным смерчем
Харбинцев много здесь нашло
Вторую родину... Помечен
Наш город избранностью... В нем –
Театры, вузы... А народу –
В райцентре больше... Мы живем,
Считается – неплохо: сходу
Нам дали комнату – ура!
Географиня наша, мама,
При деле... Отмечает: Ра
Взошел во столько-то... Тумана
Была такая высота,
В ведре осадков – ... сантиметров...
А тут – такая красота!
Ее никак без сантиментов
Никто не сможет воспринять...
Пошла в ледовую разведку
Служить географиня-мать...
При деле мать с отцом... Нередко
У них на сына нет минут –
И я на попеченье няни.
Случается: они придут –
А я давно уже в нирване
Безоблачных, счастливых снов...
А в доме по соседству с нами –
Андропов прежде жил... Суров,
Со всеми ладил временами,
С начальством находил контакт...
Куусинен ему поддержку
Давал – неординарный факт,
Единственный, похоже... Слежку,
Конечно, «органы» вели... За ним
И за семьею финна,
Но как-то казни обошли
Андропова и нас... Противно
О той эпохе говорить...
Меня в детсад определили...
Мне, маленькому, все чинить
Обиды стали, даже били...
Детишки агрессивны, злы,
А я всех меньше и слабее,
Но надо находить лазы –
-- И я им:
-- Я читать умею!
Суют мне книжку:
-- Прочитай! –
И я читаю детям сказки...
Вот так. Авторитет, спасай!
Теперь игрушки, книжки, краски –
Попробуй, отними! В ответ:
-- Отдай, не то читать не буду!
И отдают. Авторитет!
Да сами мне приносят груду
Игрушек – только почитай!
И постепенно круг сложился
Друзей-приятелей... И в рай
Вдруг ад кромешный превратился...
Знакомый мамы – Вячеслав
Орфинский, доктор-архитектор,
Открывший Кижи, нас позвав
На остров, где пока лишь те, кто
В его команде, там бывать,
Научной, получили право,
Ошеломлен: я стал орать...
В испуге сам – и всю ораву
Научную перепугал:
Кораблик, что привез на остров,
Ушел – вот я и заорал:
На миг мне показалось остро,
Что здесь останемся навек...
Такое память сохранила.
Четырехлетний человек
Орал... Смешно? Поверьте, было
Мне не до смеху... Объяснить
Не получалось «Робинзону» --
Никак нельзя угомонить,
Я не хотел внимать резону
К досаде близких и друзей...
Великолепный остров, храмы...
Здесь позже создадут музей...
Короче, день пропал для мамы...
Я рано понял красоту
Онежской северной природы...
И город мой, что нес мечту
Великих зодчих через годы,
Он тоже светел и красив...
Здесь не было проблем с едою –
Кремлевский кровожадный псих
По счастью новою бедою
Наш город не успел залить...
Поскольку эта стратегема
Неактуальна, нас лишить
Решили статуса... И схема
Союза – всмятку... Мы теперь
Лишь автономные... И ладно...
Есть город, озеро... Поверь,
И в куцем статусе отрадно...
Карелия... Один процент
Всей территории Союза,
Мельчайший Родины сегмент,
Но не нагрузка, не обуза.
Без малого семьсот км
На север с юга, параллелью,
Четыре сотни по Кеми –
Меридианом... Ожерелью
Озер -- нет края и конца...
Уедешь – долго будет снится
Таежных ягод кислеца
И ели – стражи на границе...
Земное чудо наших мест –
Она, карельская береза...
Увидишь, бросив взгляд окрест:
Скромна, невысока... «Колхоза»
Не признает – стоит одна...
Лишь изредка – в кругу подружек...
О ней не скажешь, мол стройна:
Снаружи выглядит похуже
Обыкновенной: грубый ствол –
В наплывах, вздутиях, наростах,
Непрезентабельный камзол,
Как будто у нее короста.
Но древесины красота
У неказистой – несравненна –
Как мрамор... Дерево-мечта...
Воистину она – бесценна...
Я б воспевал и воспевал,
Но, как Рождественский не скажешь --
Не Роберт – Всеволод... Писал
Он в пятьдесят шестом... Уважишь
Послушать, что сказал поэт,
Когда явилось вдохновенье?
В душе оставит добрый след
Чудесное стихотворенье...
КАРЕЛЬСКАЯ БЕРЕЗА
Стоит она здесь на излуке,
Над рябью забытых озер,
И тянет корявые руки
В колеблемый зноем простор.
В скрипучей старушечьей доле,
Надвинув зеленый платок,
Вздыхает и слушает поле,
Шуршащее рожью у ног.
К ней ластятся травы погоста,
Бегут перепелки в жару,
Ее золотая береста
Дрожит сединой на ветру;
И жадно узлистое тело,
Склонясь к придорожной пыли,
Корнями из кочки замшелой
Пьет терпкую горечь земли.
Скупые болотные слезы
Стекают к ее рубежу,
Чтоб сердце карельской березы
Труднее давалось ножу;
Чтоб было тяжелым и звонким
И, знойную сухость храня,
Зимой разрасталось в избенке
Трескучей травою огня.
Как мастер, в суке долговязом
Я выпилю нужный кусок,
Прикину прищуренным глазом,
Где слой поубористей лег.
В упрямой и точной затее
Мечту прозревая свою,
Я выбрал кусок потруднее,
Строптивый в неравном бою.
И каждый резьбы закоулок
Строгаю и глажу стократ —
Для крепких домашних шкатулок
И хрупкой забавы ребят.
Прости, что кромсаю и рушу,
Что сталью решаю я спор,—
Твою деревянную душу
Я все-таки вылью в узор.
Мне жребий завидный подарен;
Стать светом — потемкам назло.
И как я тебе благодарен,
Что трудно мое ремесло!
Попутно: Роберт тоже наш.
Ему филфак Петрозаводский
Дал старт и подарил кураж,
А с ним – характер дон-кихотский...
Береза наша – патриот...
Она – уж как ты ни старайся –
В других районах не растет...
Не веришь? Ладно, попытайся:
У нашей набери семян
И высей где-то под Москвою...
Глядишь – растет... Но есть изъян –
Растет – обычною, прямою,
Без бородавок на стволе,
Обычной русскою березой...
Разгадку ищут триста лет.
Найдут ли? Меж стихом и прозой
Неуловима так же грань...
Карелия... Загадка, тайна
Увидится, куда ни глянь...
Едва ли опишу детально:
С Финляндией граничит край,
Что Бельгию шесть раз проглотит,
Здесь для рыбалки – сущий рай,
Само собою – для охоты...
Карелия дает стране
Железную руду, бумагу,
Станки и трактора – вполне
На уровне... В служеньи благу
Отчизны мы не отстаем,
А многих и опережаем,
Алмазы Родине даем,
Граниты, мрамор... Восхищаем
Искусством старых мастеров
Туристов... Кто не видел Кижей –
Не видел ничего... Даров
Судьбы Господь дал столько!... Ближе
Ко всем карельским чудесам
Я был, счастливчик, с малолетства...
Любовь к озерам и лесам
От мамы перешла в наследство...
Но вот мне восемь. Я учусь.
От дома двести метров – школа...
Я по утрам стрелою мчусь –
Учиться – радостно... И скоро
Я, как испытанный «буксир»,
Подсаживаем к отстающим...
Я для учительниц – кумир –
Со мной им нет проблем, идущим
По всем предметам – впереди...
Мне незнакомы двойки, тройки,
Четверки даже... Вот, гляди –
Одни пятерки! То-то! Бойкий
И инициативный шкет...
Учительница наша, Вера
Матвеевна, авторитет
Мой утверждает. Для примера
Служу... Нас в классе двадцать три...
Учительница тоже ростом
Не Гулливер – мала, смотри...
Нам, малышам, в судьбе непросто...
Четыре школьных этажа
По-сталински монументальны –
На Кирова... От галдежа
На переменках в кадках пальмы –
И те скукоживаются,
Как уши у педперсонала...
А если выйдешь из «дворца
Наук», то можно доотвала
Наесться ягоды лесной:
Почти у школы земляника,
Прикрыта северной сосной,
Росла расхристанно и дико...
А вскоре подхватила класс –
И провела аж до восьмого –
Хвалила и бранила нас –
Карелка Лидия Шевцова.
И Александровна ко мне
Питала, недомерке, слабость.
Причина мне ясна вполне:
Учительница оказалась
В родстве с той няней, что со мной
Возилась, как вторая мама...
Мне повезло и со второй
Учительницей... Чудо прямо!
А дни шагали не спеша,
Бежали быстрые недели...
Отец направлен в ВПШ
Учиться вновь... Не надоели
Конспекты? Но велят: учись!
И снова в матушке-столице
Корпи над Марксом, не ленись.
Воздастся, говорят, сторицей.
В пионерлагерь ВПШ
Я послан летом для подкорма...
Там дети из-за рубежа,
Секретарей ЦК, обкома –
Весь инициативный люд,
Горластый, озорной, уклюжий...
Мне поручение дают:
Читать про «Я» со сцены... Слушай:
Всем известно:
Буква "Я"
В азбуке последняя.
А известно ли кому,
Отчего и почему?
- Неизвестно?
- Неизвестно!
- Интересно?
- Интересно! -
Ну, так слушайте рассказ.
Жили в азбуке у нас
Буквы.
Жили, не тужили,
Потому что все дружили,
Где никто не ссорится,
Там и дело спорится.
Только раз все дело стало
Из-за страшного скандала:
Буква "Я" в строку не встала,
Взбунтовалась буква "Я"!
- Я, - сказала буква "Я", -
Главная-заглавная!
Я хочу, чтобы повсюду
Впереди стояла я!
Не хочу стоять в ряду.
Быть желаю на виду! -
Говорят ей:
- Встань на место! -
Отвечает: - Не пойду!
Я ведь вам не просто буква,
Я - местоимение.
Вы в сравнении со мною -
Недоразумение!
Недоразумение - не более не менее!
Тут вся азбука пришла
В страшное волнение.
- Фу-ты ну-ты! - фыркнул Ф,
От обиды покраснев.
- Срам! -сердито С сказало.
В кричит: - Воображала!
Это всякий так бы мог!
Может я и сам - предлог! -
Проворчало П: - Попробуй,
Потолкуй с такой особой!
- Нужен к ней подход особый, -
Вдруг промямлил Мягкий Знак.
А сердитый Твердый Знак
Молча показал кулак.
- Ти-и-ше, буквы! Стыдно, знаки! -
Закричали Гласные. -
Не хватало только драки!
А еще Согласные!
Надо раньше разобраться,
А потом уже и драться!
Мы же грамотный народ!
Буква "Я" сама поймет:
Разве мыслимое дело
Всюду Я совать вперед?
Ведь никто в таком письме
Не поймет ни бе ни ме! -
Я затопало ногами:
- Не хочу водиться с вами!
Буду делать все сама!
Хватит у меня ума! -
Буквы тут переглянулись,
Все - буквально! - улыбнулись,
И ответил дружный хор:
- Хорошо, идем на спор:
Если сможешь в одиночку
Написать хотя бы строчку, -
Правда, стало быть, твоя!
- Чтобы я да не сумела,
Я ж не кто-нибудь, а Я!
...Буква "Я" взялась за дело:
Целый час она пыхтела,
И кряхтела, и потела, -
Написать она сумела
Только "...яяяяя!".
Как зальется буква "Х":
- ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! -
О от смеха покатилось!
А за голову схватилось.
Б схватилось за живот...
Буква "Я" сперва крепилась,
А потом как заревет:
- Я, ребята, виновата!
Признаю вину свою!
Я согласна встать, ребята,
Даже сзади буквы "Ю"!
- Что ж, - решил весь алфавит, -
Если хочет - пусть стоит!
Дело ведь совсем не в месте.
Дело в том, что все мы - вместе!
В том, чтоб все -
От А до Я -
Жили, как одна семья!
*
Буква "Я" всегда была
Всем и каждому мила.
Но советуем, друзья,
Помнить место буквы "Я"!
Великолепная пора –
Каникулы – Свобода – ух, ты!...
Чтоб не вдыхали пыль двора
Нас с братом Юрой шлют «на фрукты»
В Тирасполь... Там у нас живет
Двоюродная тетя папы
Эмилия... Здесь сад растет
Роскошный... Месяцок хотя бы
Повялимся, как на костре,
В крови накапливаем солнце...
Тирасполь – «Город на Днестре» --
По гречески... Стучит в оконце
Ветвями утром алыча...
Генералиссимус Суворов
Тот город основал, меча
Не опуская, зная норов
Свирепо зверских янычар,
Поставил на «Тирасе» крепость,
Началом ставшую начал...
Здесь принимали, как нелепость
Язык молдавский... Говорил
«Поль» исключительно по-русски
И щедро нам тепло дарил...
Отец, осилив перегрузки,
В Москве закончил ВПШ –
И он теперь собкор «Савраски»
По Северу... Теперь, паша
В ЦО ЦК, предать огласке
Он может темные дела,
Что и вменяется собкору...
А резиденция была
Отныне в Мурманске, где в школу
Пришлось недолго походить...
На севере народ суровей...
Собкора велено любить,
Сиречь – бояться... Хмуря брови,
Ответственные господа-
Товарищи несут подарки
Нам с братом щедрые всегда
По праздникам.. Отец – в запарке:
Он должен побывать везде –
На совещаниях и встречах,
Пресс-конференциях... Мечте
О крупных жанрах, человечьих
Нелегких судьбах принужден
До времени «кирпич» повесить...
Я знаю, что замыслил он
О Шотмане новеллу... В месяц
Такую не осилить, нет...
Он был достойным человеком
И предан Ленину... Сюжет
Для «оттепели»... Бурным веком
Был перемолот Александр,
Не пожелавший пресмыкаться,
Приспособленчества скафандр
Не примерявший... Он сражаться
В открытую с тираном стал –
И на семнадцатом партсъезде
Его геройски обличал...
Невольник большевистской чести,
Один из редких бунтарей,
Из твердолобых честных финнов,
Не отступивший от идей...
А легион бесовских джиннов,
Наивный, силился загнать
Обратно в тесную бутылку...
Борьба за власть... Не миновать
Судьбы... Он смело шел на пытку,
На злую казнь и забытье...
Отец урывками ту повесть
Слагал – и написал ее,
Той книгой пробуждая совесть
И память возвратив борцу...
Мы в Мурманске не задержались...
Отца и матери – к концу
Пришло общенье – разбежались...
Судьба нас с матерью назад
В Петрозаводск определила...
-- Отец в командировке... Лад
В мозгах детей храня, щадила,
Не говоря всей правды, мать...
Отец в столице –
Письмо авторам
|
