Леонид Конисевич. Нас воспитал Макаренко. Часть 2.
Продолжение. Начало см.
Судьба Панова ясно доказывает ценность макаренковской триады «Труд—Учёба—Досуг». После восьмичасового учебно-трудового дня начинались разнообразные клубные занятия, где каждый находил себе дело по душе. А то и несколько таких дел. Но каждый из ребят был славен чем-то своим, особенным. Игорь был среди тех, кого знал весь Харьков: ведь он выходил на городской стадион в динамовской форме в числе одиннадцати самых известных футболистов коммуны: вратарь Иван Харченко, он - Игорь Панов, капитан команды Капустин, Руднев, Шмыгалёв, Куксов, Парфён, Великий Водолажский, Волченко, Пивень. Команда выступала как спорт-коллектив «Динамо» № 7, а тренировали её и четыре «дочерние» команды, тогдашние - на всю страну - знаменитости: Привалов, Паровышников и братья Фомины -- пять заслуженных мастеров спорта СССР, участников сборных команд Украины и СССР.
Играли коммунары в Харькове и в Сочи во время Кавказского похода, играли в Болшево —- с командой коммуны, о которой рассказано в фильме «Путёвка в жизнь». Играли в Комсомольске-на-Амуре...
«Приехал в коммуну на побывку из Особой Дальневосточной — снова вспоминает Панов, - один из первых колонистов-горьковцев Колька Вершнёв. Так увлекательно рассказывал о Дальнем Востоке, юном городе Комсомольске-на-Амуре, где служил, что тотчас загорелись. А тут как раз мобилизация ЦЕкамола: «Комсомольцы, приезжайте на Дальний Восток! В 37-м группа коммунаров-выпускников, прибыла в Комсомольск на авиазавод. Тот ещё достраивался, но цехи уже давали продукцию. Мы быстро влились в коллектив и тесно подружились с заводчанами. Народ собрался настоящий - все приехали работать на совесть. Большие трудности пережил город, завод, и мы с ним, но оглядываясь на те годы, удовлетворены: правильно жили».
Панов прошёл здесь путь от мастера инструментального цеха до заместителя директора завода. Помогало не только знание техники, умение работать на многих станках, но и отличная теоретическая подготовка: ведь в коммуне организовывались лекции крупных инженеров и учёных-оптиков. Готовил Макаренко и командиров производства: старшие коммунары перед выходом их коммуны назначались дублёрами руководителей производства — цехов, отделов, чтобы практически перенимать и применять опыт. И в профработе пригодился каждому макаренковцу опыт «командирства»: известно, что практически каждый коммунар побывал во время жизни в коммуне командиром разновозрастного отряда, научаясь руководить людьми.
Годы войны для Панова - это годы работы на заводе, выпускавшем тогда дальние бомбардировщики ИЛ-4. Опять слово самому Панову: «Меня и других заводчан буквально вытащили из теплушек, идущих на фронт, и вернули в цехи. Наш фронт был здесь, и сражения за выполнение заданий были не на жизнь, а на смерть. За военные сутки мы выпускали столько самолётов, сколько прежде за месяц. Притом людей на заводе поубавилось: часть всё же ушла на фронт: опытных мужчин заменили женщины, подростки. Трудились круглосуточно по 12 часов в смену. Самоотверженно работал каждый: пока суточное задание не выполнено, никто не покидал цеха. Удалённый от научно-технических центров страны, коллектив завода сам находил технические и технологические решения».
С 1959 года Игорь Иванович -— в Воронеже, где стал директором моторостроительного завода. Директором-воспитателем. Начал со сплочения коллектива, создания заводского стадиона «Луг», где ежедневно собирались футболисты, болельщики. Начали выполнять-перевыполнять задания. Построили свой пионерлагерь, турбазу, регулярно проводили заводские праздники, ставшие традицией. Завод взял шефство над спецшколой для малолетних правонарушителей. Не ограничились тем, что дарили одежду, библиотечки, игры. Создали производственные мастерские, выделили станки, оборудование, направили лучших мастеров-наставников, и ребята серьёзно заинтересовались настоящим заводским трудом.
Уйдя на пенсию, кавалер четырёх орденов и многих медалей продолжает активную деятельность во благо людей. Встречается с наставниками молодёжи и с самой молодёжью, особо с учащимися 2-й школы-интерната. Вспоминает юность коммунарскую и комсомольчанскую, работу на заводах, рассказывает, что Антон Семёнович помнился ему всегда: тогда, когда обеспечивал отличное оборудование и чёткую организацию труда, ибо, по Макаренко, лишь такой труд - воспитатель. Тогда, когда довелось руководить огромным коллективом заводчан — их жизнью производственной, учебной — по повышению квалификации, культурно-досуговой.
Продолжаются встречи с воронежцами. Продолжается и переписка со всей страной, особо с друзьями-макаренковцами, с педагогами. Много, как всегда, было у Игоря Ивановича планов на будущее.
Зная очень многих колонистов-горьковцев и коммунаров-дзержинцев, всегда приятно удивлялся: насколько все они хорошие семьянины. У Пановых четверо дочерей, пять внуков, появляются уже и правнуки... Растут все людьми хорошими.
Не ослабевает и дружба с теми, с кем был и в коммуне, и в Комсомольске, и на футбольном поле, и в цеху: с Юрием Рудневым, Борисом Парфёном, о котором следующий мой рассказ.
АРТИЛЛЕРИСТ. ШАШИСТ. КРАСНОДЕРЕВЩИК
Борис Фёдорович Парфён — тоже коммунар из самых молодых, тоже комсомольчанин призыва 1937-го года, тоже футболист той сборной команды коммуны и «Крыльев Советов» Комсомольска-на-Амуре, когда началось возрождение команды в предвоенные годы с вливанием «новой крови» — дзержинцев.
Как-то летом сводный макаренковский педотряд «Мыслитель» работал в «Костре» Краснодарского края, и, оторвавшись на пару суток от своих подопечных бойцов, побывал в Краснодаре в семье Парфёнов. После долгого разговора, просмотра обширного фотоархива наступила пауза перед чаепитием. Тогда я, увидев большую, красочно инкрустированную шашеницу со столь же необычными шашками, предложил:
- Давайте пока сыграем партию.
- Что: увлекаетесь? — спросил меня Борис Фёдорович.
- Играю с детства, был даже чемпионом Москвы среди студентов. 13 лет работал гостренером СССР. Сейчас-то играю редко редко, но проигрываю тоже редко — одну, ну, две лёгкие партии в год.
Хозяйка с полуулыбкой подала нам роскошный этот комплект, и мы начали партию. Я её проиграл, посчитав: случайно, увлёкшись атакой, чуть-чуть ошибся одним лишь ходом, ну, а шашки — это ж не шахматы, обратно шашкой не пойдёшь... Вторую партию я уже... проиграл вчистую. Играл партнёр отменно, я даже не понял, в чём меня переиграл. Сдался и в третьей, и в четвёртой... - А Вы, Борис Фёдорович, тоже, верно, редко проигрываете? Какой у Вас разряд?
Тоже давно не играю, ну, а раньше... И он достал из ещё одной автоархивной папки интереснейшие документы: афиши чемпионатов РСФСР и СССР, газетные вырезки, фотографии Парфёна с алой лентой через плечо, билет участника финала. Оказалось, я в гостях у победителя, призёра знаменитых в 50-е годы Всесоюзных турниров колхозников. Среди сельских шахматистов сияло тогда имя мастера спорта СССР Журавлёва, а среди шашистов села имя Бориса Парфёна, чемпиона РСФСР и призёра чемпионатов страны. Оказалось, Парфён был знаком в те годы с ведущими тренерами страны Раммом, Виндерманом, встречался за доской со многими известными спортсменами, его партии печатались в периодике.
Мне-то доводилось многажды встречаться за чёрно-белой доской с Виктором Николаевичем Терским; каждый раз играли с ним ровно десять партий -- «для лучшего счёта», говаривал Терский. Оказалось, средь макаренковцев был игрок ещё более сильный — Парфён.
В ту и последующие встречи мы вели долгие с ним разговоры. Особо тепло вспоминал он Антона Семёновича, самых близких друзей юности Виктора Руднева, Игоря Панова.
Себя считал средним по всем параметрам коммунаром, с самой обычной для пацанов прошлой жизнью. Родился в послеоктябрьском 18-м году, шести лет лишился родителей. Беспризорничал, кочевал по детдомам, колониям. В 1931-м году попал из Харьковского коллектора (прямо как Игорь Чернявин из «Флагов на башнях») в коммуну. Работал там последовательно в литейном цехе обрубщиком маслёнок, на заводе электроинструментов токарем, потом сборщиком фотоаппаратов на ФЭДе. Получил специальности токаря по металлу и слесаря-сборщика высокой квалификации. Закончил школу, потом и рабфак.
О коммуне вспоминает тепло, хотя вначале был способен и на проказы, как, впрочем, все пацаны. Как и литературный Чернявин, начал жизнь с... наказания. Вдруг стал прыгать через спинки стульев, удаль свою демонстрируя. Да не в «Громком клубе», а в «Тихом», который потом-то сыграл большую роль в становлении Парфёна-шашиста. Наказание последовало своеобразное. Его обязали ежевечерне докладывать общему собранию, что сделал за день хорошего, и что - плохое. За добропорядочные «рапорта» был через три дня освобождён от такой необходимости, но помнится то первое наказание всю жизнь.
- Был у меня хороший друг - Вася Цимбал, — вспоминает Борис Фёдорович ещё одного коммунара. -- Мы сидели с ним за одной партой в рабфаке, работали на одном токарном станке. В 1935-м, после ухода Макаренко из коммуны, Василий предложил пойти в морское училище в Одессу. Я решил тогда завершать рабфак, а он отправился в Одессу. В 1936-м Василий приезжал в коммуну курсантом в отпуск, встретились по-братски. В Великую Отечественную он посмертно стал Героем Советского Союза...
А в 1937-м в коммуну приехал Антон Семёнович. Побывав на совете командиров, узнал, что наш 14-й отряд, где я командирствовал, первенствует в соцсоревновании, и произнёс:
- Вот уж не ожидал, что Парфён станет таким хорошим командиром. Молодец! -- Эти слова я хорошо запомнил.
В том же году Борис получил письмо лучшего друга Панова, который вместе с Шершнёвым первыми укатили в Комсомольск-на-Амуре. Игорь звал к себе. Набралась большая группа: Надежда Куприй, Юрий Руднев, Григорий Великий, Михаил Злочевский и др. Работали в основном (а всего их было 37 человек) на авиазаводе — ныне имени Ю. Гагарина.
Работали по-стахановски, многие обзавелись семьями, осели накрепко. Всё, чему научились в коммуне, применяли и в городе юности. Создали свою команду: Парфён был хавбеком, Руднев - беком, Злочевский - форвардом. Ворота лучше всех защищал Иван Харченко, вспоминает Борис Фёдорович, хотя у него был дублёр - Гриша Великий. Ивана, блиставшего на полях Харькова, Сочи, Комсомольска, Подмосковья, ещё в предвоенные годы прозвали «Тигром», заметьте, задолго до легендарного Хомича. Те довоенные «Крылья Советов» помнятся старожилам города, говорят, по сю пору.
Как-то мне довелось повстречаться с первостроителями Комсомольска во главе с начальником строительства Каттелем, Ф. Максимовым, Г. Жуковым, которые помнят: когда прибыли две подряд группы дзержинцев, «даже мы, закалённые трудностями первого периода, брали пример с этих подтянутых, дисциплинированных, не боящихся никаких трудностей детей Антона Макаренко».
В отличие от друзей, Борис не успел в Комсомольске обзавестись семьёй: 10 мая 1939 года был призван на воинскую службу — на ТОФ (Тихоокеанский флот). Там судьба свела его ещё с одним макаренковцем — Виктором Богдановичем. Начало войны встретил палубным командиром эсминца «Войков». Подал рапорт по начальству: прошу направить на фронт. Ещё рапорт, ещё один. Но до 42-го с ТОФа никого не отпускали: не знали, как поведёт себя Япония. Лишь в самом конце года, когда реален стал перелом под Сталинградом, с группой сотоварищей-военморов прибыл Парфён в Московский флотский экипаж, базировавшийся в Лихоборах. Попал в деформировавшуюся после Сталинградской битвы 196-ю стрелковую дивизию.
Наводчиком 76-миллиметровой артбатареи 884-го полка отправился Парфён на Ленинградский фронт. Морская выучка сказалась: наводчиком он стал отменным. Его пушка была 4-й в батарее, но все стрельбы, пристрелки производились не по первой, а по ней. Комбат Прохоренко был уверен: воспитанник Макаренко никогда не подведёт, его наводка всегда точна.
Приходилось стрелять и без панорамы, в тех боях случалось всякое, - вспоминает Борис Фёдорович, - по каналу ствола, как в давней севастопольской страде матросу Кошке, и цель всегда поражали с первого выстрела. Особо тяжело было, когда полк держал оборону под Пулковом, у Ижорского завода.
Тотчас мне вспомнился чудо-фильм «Ижорский батальон» - не грохот ли той, Парфёновской пушки сопровождал баталии рабочих-ижорцев?
...Август 1944. «Синявинская мясорубка» — дивизия в эпицентре боёв за Синявинские высоты.
- Под Синявинском фрицу мечталось захватить Шлиссельбург и тем самым зажать Ленинград в кольцо. Он бросал туда отборные дивизии. Бои шли жестокие, часто рукопашные и почти непрерывные — и днём, и ночью. Пройти 200—300 метров вперёд — считалось большим успехом. За 6 суток в полку осталось 17% бойцов. Тогда я был впервые ранен, из боя не вышел, награждён за те бои первой медалью «За отвагу».
Ораниенбаумский плацдарм — ещё одна горячая точка битвы. Операция «Нева»: дивизия брала Ропшу, Русско-Высоцкое, Гатчину (Приказом Верховного Главнокомандующего получила наименование «Гатчинской»), Кингисепп, Гдов. В бою у д. Молодь, что под Псковом, Борис Фёдорович подбил два танка, третий завалил в ров, но был тяжело ранен. Орден Славы и ещё одна медаль «За отвагу» украсили грудь бойца. Далее ленинградский госпиталь, запасной полк в Токсово и гражданская уже служба на Невской Дубравке технологом-нормировщиком 8-й ГРЭС. Воинскую службу завершил с 12-ю боевыми наградами.
Мирная жизнь. Семья. Работа — сначала в сельском хозяйстве, потом краснодеревщиком на краснодарском комбинате. Как специалист высочайшей квалификации отделывал пианино «Кубань».
Его рук дело и тот шашечный столик, и шашки инкрустированные. Уходя на пенсию, решил сделать-создать памятный подарок всем, кто почитает Антона. Работал долго, со многими перерывами, тщательно отделывая каждую деталь. Летом 1987 года я вывозил из дома Парфёнов 16 (!) его произведений — прекрасных, инкрустированных по дереву портретов Макаренко. Московскому музею Макаренко, членам совета командиров ветеранов-макаренковцев просил передать он эти создания, что и было проделано в юбилейные, посвящённые 100-летию Макаренко дни в Москве. Есть такие портреты в Полтаве и в Крюкове, в Краснодарском краеведческом музее и в педучилище Краснодара, носящем имя Антона Семёновича. Автора портретов хорошо знают везде не только по его художественным произведениям, но и по увлекательным встречам с работниками музеев, студентами, педагогами. Как знают его в Краснодарском университете и в лагере «Орлёнок». Его любят все, кто знает; как он сам любит людей труда, особо — труда педагогического.
СЛЕСАРЬ. КРАСНОАРМЕЕЦ. ВОСПИТАТЕЛЬ
Василий Андреевич РУДЕНКО - один из самой молодой поросли коммунаров-дзержинцев. Он, как и Антон Семёнович, родился в марте — 19 марта 1920 года в Богодухове, где, кстати, и живёт ныне. Семье, в которой было четверо детей и больной ещё с первой мировой туберкулёзом отец, жилось нелегко. Когда Васе шёл одиннадцатый год, отец умер. Время было голодное. Попал мальчик поначалу в детприёмник, а оттуда -- коммуну им. Дзержинского осенью 1932-го.
- И началась иная жизнь, попал в мир совершенно другой.
Коллектив, как и всегда, сразу принял новичка в свои ряды. Он быстро свыкся с традициями коммуны, многому научился. Закончил семилетку, поступил на рабфак, поработал слесарем-сборщиком «ФЭДов». После выпуска из коммуны в 1937-м году поступил в художественное училище, а в предвоенном 40-м призван в Красную Армию. Служил на Дальнем Востоке наводчиком 152-мм-вой гаубицы, стал кандидатом в члены ВКПб. В тех краях тогда служили Богданович, Парфён... Март 1941 -направление в военное училище Комсомольска-на-Амуре, где тогда трудилось три десятка воспитанников коммуны. Вновь повстречался с врачом коммуны Н. Ф. Шершнёвым, с Игорем Пановым, Юрием Рудневым...
Как тут не вспомнить Долматовского: «Ходите не с краю, а ГЛАВНОЙ дорогой, и встретите всех, кто вам близок и дорог!». Сколько ж раз они и потом встречались на дорогах войны, на многих важных народных стройках, в самой гуще жизни народа!
Война! Ускоренный выпуск училища, и красноармеец Василий Руденко направлен на Воронежский фронт. Там стал коммунистом. Воевал на Втором и Первом Украинских. Как-то на фронте повстречался вдруг с сестрою Татьяной, и кто-то из однополчан успел снять эту мимолётную встречу. Фотография ныне - на стенде Московского музея А. С. Макаренко. Завершал войну в Германии в районе Дрездена, в округе Котбус, где побывал много десятилетий спустя... Война оставила тяжёлые воспоминания, в том числе и о, к счастью, кратковременном пребывании в Шталаге, где погиб легендарный герой Смоленска генерал Лукин... Медаль «За взятие Берлина» украшает грудь солдата Руденко.
Два первых послевоенных года проработал на родном «коммунарском» заводе. А потом, потом смена профессии, и вот уже 45 (!) лет педагогической работы: в детдоме, ремесленном училище, Богодуховской школе-интернате, во вспомогательной школе для детей с задержкой умственного развития. Успел закончить заочно Харьковский университет, обзавестись двумя детьми и четырьмя внуками, получить ещё медаль — «За трудовое отличие» («Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд»).
О педагоге В. А. Руденко постоянно пишет областная, республиканская пресса; он - герой фильма «Макаренко - педагог, писатель, гражданин». Листаю подборку материалов в своём архиве - папка «В. Руденко. Коммунар 33—37 гг.». Январь-71. Зав. РОНО Н. Кривич пишет о продуманной работе В. А. Руденко по созданию и организации жизни единого коллектива школы-интерната, о создании им оркестра украинских народных инструментов. Октябрь-74. Районный «Маяк» рассказал о почине дружины им. П. Поповича по организации международного матча с командой школы им. Макаренко г. Плессе по четырёхборью «Дружба». Апрель-82. Из местных газет можно узнать о создании и работе школьной комнаты-музея Макаренко, о переписке воспитанников Руденко с макаренковцами С. Сто-махиным, И. Ветровым, Б. Пенкиным и др. «Отряд пионеров-семиклассников, воспитателем которых является лучший педагог школы Василий Андреевич Руденко - правофланговый на марше «Всегда готовы».
О нём и его труде одинаково интересно узнавать и в личных беседах, и рассматривая фотоархив, и перечитывая письма воспитанников. Вот группа воспитанниц 70-х годов. На обороте фотографии современные пометы: Лена Яковенко - учительница, Люда Лышадь -- учительница, Люба Индышова -- воспитательница детсада, Надя Савченко -- воспитательница... До сорока процентов его воспитанников становятся педагогами разного профиля — ведь им есть с кого делать жизнь свою. Педагога широкого профиля — воспитателя, учителя географии, черчения, рисования, руководителя оркестра, баяниста, чудо-фотографа, туриста, мастера на все руки. Не случайно коммунар Руденко был любимцем В. Н. Терского — педагога-универсала, и сам как был, так по сю пору влюблён в того «современного дон Кихота, облагороженного веками науки, культуры, искусства» (Макаренко о Терском).
Есть средь выпускников школы и люди других профессий - Василий Андреевич показывает: вот оператор счётной машины, вот работница трикотажной фабрики, контролёр на заводе, водитель троллейбуса, агроном, повар...
Выпускники Инна Воронцова и Лёня Курочка пишут учителю такие, к примеру, тёплые послания: «Никогда не смогу забыть родную школу; каждый из дней, что прошёл после школы, вспоминаю Вас, Василий Андреевич, Вашу доброту, всё хорошее, чему Вы научили меня...» это из одного письма. А в другом на одной лишь тетрадной страничке я насчитал семь раз «Спасибо» - это Лёня, которому педагог помог не только в учёбе, но и в дальнейшей жизни, разыскав в далёкой Астрахани его родителей-цыган. Такие письма, как и встречи с бывшими учениками,— самые приятные эпизоды жизни.
Сам Василий Андреевич говорит о своей работе и о жизни вообще просто и скромно: «Не могу понять сумасбродов, разжигающих военные действия, готовящих новые войны. Мне-то хорошо ведома война, дважды видел смерть перед глазами. Ведь она застала нас, тогдашних курсантов, в местах тогда уже строившегося БАМа. Быстро присвоили лейтенантское звание, и в марте 42-го был уже на Воронежском. Очень трудно было - отходили. Был зам. командира батареи по политчасти, с июня 44-го -- командиром 3-й батареи 462 ИПТАП. Молдавия—Румыния—Венгрия. Молодые ребята в эти истребители танков отбирались. Осталась хорошая память о простых ребятах, сыновьях далёких матерей, о боевых лейтенантах и красноармейцах. Многие-многие остались на тех полях, где гремели бои. Если бы можно было осуществить поездку по всем тем местам, отдать почести всем павшим, но ныне, увы... Война — это ведь не только победное шествие, это труд тяжкий, земляной, это изматывание сил, многие сутки без сна обычного. Не говоря уже о самих боях, стрельбе. «Тигры», «Леопарды»... А нас как раз бросали на самые горячие участки. Наш комполка — отважный человек огромного роста, никогда не прятался и ни разу не был даже ранен.
Наверное, потому после всей этой крови и грохота и потянуло к детям. Работал все 45 лет воспитателем, в «должности» в общем негромкой, но очень нужной, ответственной. Откуда, спрашиваете, успехи? Дети есть дети — их не проведёшь, кто есть кто они знают лучше взрослых. Я просто был с ними всегда честен, учил, показывая и действуя ВМЕСТЕ с ними, требовал, исходя из самой запавшей в душу мысли моих учителей Макаренко и Терского: как можно больше уважения к человеку и как можно больше требования к нему... Но никак не более, чем можно.
Старался вносить в жизнь класса и школы дела, приёмы, игры, занятия, запомнившиеся самому по коммуне. Не помню, чтобы делал хоть какое-то дело «как-нибудь», а старался. Как старались со мною и дети, которым - таким, как во вспомогательной нашей школе, нелегко было, например, осваивать домры и балалайки. Потому применял упрощённые ноты-«цифровки». А в итоге и взрослые и юные слушатели так бурно воспринимали выступления струнного оркестра с народными, военно-патриотическими, пионерскими песнями. Как, впрочем, популярны всегда наши тематические выставки рисунка, праздники-экскурсии в школьной комнате Боевой и Трудовой славы, в школьном музее А. Макаренко. В чём я явно слаб - это чтоб в ажуре были все бумаги, планы, отчёты. Считаю, что коль всё это сделано более чем на 100%, тогда страдает деловая, практическая часть ребячьей жизни. Заметил: порой работники, слабые во втором, получают хорошую оценку проверяющих их труд по бумагам. Хотя нельзя отрицать хорошо продуманный план работы, записи наблюдений за детьми, анализ: промахи, их причины — это очень важно».
Знаю — видел: Руденко пользуется авторитетом не только в своём коллективе, но и в среде ветеранов-макаренковцев. Сам помнит каждого и, обладая феноменальной памятью, пишет: «Терский — это оптимизм, устремлённость, убеждённость, и всё это, подкреплённое делом, опытом, эрудицией его. Живо представляю его, задорно и напористо, с выкриками эмоциональными, сражающегося в им изобретённый «горлёт» с пацанятами — с его-то ростом!
Вспоминается наше с ним дежурство на республиканской выставке изделий и творческих работ колоний Украины в предновогодье-35 в клубе НКВД Киева. Согнувшись в три погибели, он выделывал пассажи на пианино. Удивительно было!
Надо было видеть, как они играли в биллиард с В. Т. Левшаковым. Полный контраст внешности, роста, оба остроумны, а вокруг — хохот ребят. Всё по-человечески просто: юмор, злость при неудаче, вострог при мастерском ударе».
Вспоминает и своих друзей по коммуне, ФЭДу:
«Леонид Конисевич на мой взгляд полностью олицетворяет основные требования Антона Семёновича: гражданин, патриот, интернационалист и к тому же — педагог».
Всем друзьям-макаренковцам, да и макаренковедам страны и мира знаком, всеми уважаем Василий Руденко - педагог, художник; а его фотографии украшают стенды многих музеев страны — он истинный фотолетописец раз в пятилетке проводимых традиционных общих сборов-собраний макаренковцев. Помнится многим и его доклад на одной из Макаренковских научно-практических конференций: как в условиях сельской школы-интерната свыше 25 лет используется наследие Макаренко, в частности, мною, вынесшему многое из коммунарской юности. Каков конечный результат? Эффективность воздействия на примерах конкретных судеб людских; формы работы по познанию Родины и воспитанию патриотов, следопытов края, по воспитанию трудолюбия; связь с жизнью колхоза, тружениками района; дружба-переписка, встречи с макаренковцами, школой им. Макаренко г. Плессе округа Котбус в Германии, как раз в тех местах, где воевал Руденко-красноармеец, и т. д.
О дружбе двух этих школьных коллективов можно было б писать и отдельно, но, так уж случилось, что по воле политиков-политиканов той дружбы прежней ныне нет, а были и посещения друг друга, и работа юных сельчан на сельхозмашинах, что помогали собирать школьники Плессе у себя в городе, были и состязания многоборья «Дружба» и многое-многое иное. Осталась вечная (вечная ли?) память о тех годах — бюст Антона Макаренко работы Б. Пенкина, макаренковца-скульптора, привезённый в Плессе Василием Андреевичем по просьбе друга. А в Богодухове — чудо-эмблема «Обершуле Макаренко», нарукавные повязки учащихся и т. п. А сколько писем!
В одном из последних писем Руденко есть и такое: «...сложное, трудное время. Никогда даже не думалось, что доживём до такого унизительного состояния..., улучшения не видно — одни разговоры, указы биржи. Но не теряем надежды на светлое будущее. Многое ж перенесли, пережили... Это ЛИХО — стихию политиканов тоже должны осилить».
А как-то в письме обронил он такую фразу: «Возможно, я резко выступил. Но правильно. К ЧИСТОМУ грязь прилипает...» Это после очень принципиальной резкой критики современных лжеучёных, «пересматривающих» Макаренко так, что вместо него грязь получается. С «азаровщиной» Руденко, как и Яценко, Барбаров, Панов, борется вовсю!
РАБОЧИЙ. СОЛДАТ. ПЕДАГОГ-ВНЕШКОЛЬНИК
Иван Токарев - коммунар-дзержинец из числа «молодых» макаренковцев.
Всего три года провёл Токарев в макаренковском коллективе, но память о тех годах осталась на всю жизнь. Вот несколько слов самого Ивана Демьяновича: «Умению настойчиво трудиться я, как и все мои товарищи по коллективу, был обучен в коммуне. Попав в оптический цех (завода ФЭД-ЛЧ) после предварительной квалифицированной подготовки, уже через неделю сумел освоить процесс изготовления линз, а через год, пройдя ряд последовательных, усложняющихся стадий рабочего становления, я уже довольно хорошо освоил все операции от вырезки стёкол до изготовления готовой линзы».
Вспоминает он многое, и не только связанное с производительным трудом в коммуне, но и о разнообразии досуга, об Антоне Семёновиче и других чудо-педагогах, без усилий которых не было бы столь выдающихся успехов в коллективе. Вспоминает, в частности, какое огромное значение придавалось чтению, книге, библиотеке. «Увидев меня в Тихом клубе читающим стихи А. С. Пушкина, Антон Семёнович сказал:
- Пушкина читай внимательно - там вся жизнь России нашей...
Виктор Николаевич Терский, человек яркой судьбы, талантливейший педагог, кроме преподавания черчения, рисования, руководил внеурочным временем, вёл кружки, и я занимался у него в кружке рисования все три года. Уроки были интересными, увлекающими. Часто мы слышали о великих мастерах кисти прошлых веков, их сложной, славной судьбе. Как создавались ими шедевры искусства -- живописи, графики, скульптуры. Неописуемое восхищение вызывал у нас И. Е. Репин и его создания. Подробно узнавали о «Тройке», «Проводах покойника» В. Г. Перова. Я с той поры-то прочно усвоил: искусство, в том числе живопись заставляет человека плакать или смеяться, задумываться, сопереживать, — влияет на настроение, на чувства людей, особо молодых.
Вообще-то кружки были сугубо добровольным делом, никто не призывал идти в кружок, можно было выходить в любое время (исключая оркестр — ЛЧ). Но вступив в кружок, руководимый Терским, никто не покидал его до выпуска из коммуны - таков был руководитель!
Члены художественного кружка участвовали, например, в оформлении стенной газеты, создавали выставки собственных работ ко всем знаменательным датам. До сего дня храню как оформитель стенда, посвящённого 100-летию со дня смерти А.С. Пушкина, награду — книгу его произведений с дарственной надписью заведующего рабфаком профессора Е. С. Магуры (одного из ведущих украинских филологов того времени). Другой профессор - Пушников вёл занятия по русской филологии на том же рабфаке - таковы были педкадры в макаренковском коллективе! Характерной особенностью кружковой работы было отсутствие скуки, лености, застоя, кружки работали регулярно, без перерывов, весело, радостно. Каждый день познавали что-то новое: сегодня — о пропорциях, завтра — о перспективе в рисунке, например. Рисовали с натуры, часто отправляясь в лес. Принято было повсюду - на производстве, в учебном процессе и в клубной работе - начатое дело обязательно доводить до конца, «незавершёнки» не должно быть».
Почему я так подробно цитирую куски этих чудесных воспоминаний Токарева? Потому, что полученные в коммунарском коллективе, в общении с Макаренко, Терским, Магурой, Пушниковым и другими выдающимися педагогами навыки, умения, приобретённые тогда черты и качества Иван Демьянович постоянно проявлял в жизни своей и, в частности, в деятельности как ССК (секретарь совета командиров) ветеранов-макаренковцев, коим (советом) он успешно руководил целое пятилетие после В. Постникова (ныне его сменил И. И. Яценко из Ленинграда).
Интересно сложилась, как и у всех макаренковцев, послекоммунарская судьба Токарева. В 1937 году после выпуска из коммуны он стал студентом Харьковского архитектурно-строительного техникума (пригодились же уроки и кружок Терского). Осенью 40-го был призван в Красную Армию. Учился в Харьковском военном училище связи, которое вскоре перебралось в Ульяновск. Там в июле 41-го получил звание лейтенанта и отправился на фронт: Днепропетровск—Гуляй-Поле. Командир радиовзвода 434 БАО—батальона аэродромного обслуживания. Взвод обеспечивал радиосвязь с дальней авиацией при взлёте, посадке. Далее Крым, отступление через Керченский пролив. В этих местах чуть позже погибли два героя-коммунара: Герой Советского Союза Цимбал и легендарный катерник «Малыш» - так боевые друзья называли не только катерок, но и самого Петра Чеслера, покоящегося в Новороссийске рядом с Цезарем Куниковым, в одной могиле с пятью другими Героями Советского Союза...
Из района Адлера в составе уже 514-го БАО — на Сталинград. И далее в рядах славной 5-й Воздушной Армии воевал на Степном, 2-м Украинском, завершив войну в Братиславе. Ордена Красной Звезды и Отечественной войны 1-й степени, медали «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», конечно, «За победу над Германией» и др. украшают грудь ветерана, ныне подполковника-инженера. И по окончании войны продолжал служить Родине в рядах Вооружённых Сил - в Одесском и Московском военных округах. После войны окончил Токарев Харьковкое Высшее военное авиационное училище - вот радостна была встреча с родными местами, с городом, где стал человеком и получил всё для жизни своей.
1960-й памятен тем, что был направлен в город Горький старшим преподавателем Горьковского зенитно-ракетного училища ПВО. Уйдя в запас в 1968-м, Иван Демьянович продолжал работать с молодёжью — сначала преподавателем радиотехники и радиолокации в радиоклубе ДОСААФ, потом кружководом в знаменитом Горьковском областном Дворце пионеров и школьников.
И очень много переписывается как со своими друзьями-макаренковцами, так и с макаренковедами многих стран. И. Д. Токарев посетил макаренковские места, участвовал во многих научно-практических конференциях в Москве и Владивостоке, Полтаве и Тирасполе, в Польше, Чехословакии, Германии.
Очень часто выступает в разных воспитательных учреждениях и внешкольных учреждениях. Мне, например, помнится, как в его бытность ССК целая когорта бывших горьковцев и дзержинцев — Л. Конисевич, В. Богданович, Ф.(«Филька») Куслий, В. Руденко, сам Токарев яркими речами, точными, аргументированными ответами на самые разные вопросы поразили актив московской организации книголюбов в клубе «Подвиг».
Впрочем, все они -- воспитанники, соратники Антона Семёновича, а мне довелось слышать многих из них, — всегда удачно выступают перед людьми разных профессий.
Когда Иван Демьянович и пятнадцать его сотоварищей-макаренковцев выступали на заключительном заседании Большой Макаренковской юбилейной, 100-летию Макаренко посвящённой, конференции в Полтаве, ректор Полтавского пединститута, ныне министр просвещения Украины И. А. Зязюн, произнёс: «Какие же они все одинаковые, и какие разные». Одинаковы памятью об Антоне, верностью его Делу, а разнятся чертами Личности». Такой Личностью является и Иван Демьянович Токарев.
Л. ЧУБАРОВ, литератор-макаренковед, член совета командиров макаренковцев, член правления Международной макаре-нковской ассоциации.
Я РАБОТАЛ С МАКАРЕНКО
Интервью с бывшим заместителем начальника коммуны
им. Ф.Э. Дзержинского Петром Иосифовичем Барбаровым
НЕОБХОДИМЫЕ ПОЯСНЕНИЯ (Вместо предисловия)
Петру Иосифовичу Барбарову сейчас (1992 г.) 86 лет. Живёт он в Челябинске. С 1982 г. пенсионер.
Южноуральские педагоги узнали о нём как соратнике А.С. Макаренко сравнительно недавно, в 1985 году, когда он начал выступать с воспоминаниями о своей работе в коллективе великого педагога. За 1985 — 1991 годы Пётр Иосифович выступил перед различными аудиториями по этой проблематике (ведёт точный учёт своих выступлений) 380 раз. Встречи с ним всегда вызывают живой интерес. Ещё бы! Для нас Макаренко — история, а тут выступает человек, который жил и работал рядом с Антоном Семёновичем в годы расцвета его детища — коммуны им. Ф.Дзержинского — в 1930 — 1932 годах. В 1988 году, готовя областную конференцию, посвящённую 100-летию со дня рождения А.С. Макаренко, мы, её организаторы, пригласили Петра Иосифовича выступить с воспоминаниями о Макаренко. Он сделал это блестяще, поразив аудиторию своей энергией, глубиной проникновения в суть педагогических проблем, ясным умом, увлечённостью макаренковской системой воспитания.
За эти несколько лет я имел много встреч и бесед с Петром Иосифовичем, слушал его выступления в разных аудиториях, познакомился с его личным архивом, в котором обнаружил немало фотографий и документов, относящихся к годам его работы в коллективе А.С. Макаренко. В минувшем 1991 году мы записали воспоминания П.И. Барбарова на видеоплёнку. Получился полуторачасовой фильм, который мы назвали «Вспоминает соратник Макаренко» (специалистам: копию этого видеофильма можно приобрести в Челябинском облИУУ).
Среди документов в архиве Петра Иосифовича есть копия протокола общего собрания коммунаров, рабочих, служащих и инженерно-технического персонала коммуны им. Ф.Дзержинского от 9 января 1932 года. Повестка дня: «Проводы заместителя начальника коммуны Петра Осиповича Барбарова». В протоколе краткая запись выступлений, в которых очень высоко оценивается роль Барбарова в работе коммуны. Далее цитирую: «Слово предоставляется начальнику коммуны тов. Макаренко.
Тов. Макаренко выражает сожаление по случаю ухода тов. Барбарова из коммуны, детально останавливается на конкретном руководстве тов. Барбарова коммуной. В заключение тов. Макаренко говорит: «Только благодаря умелому руководству Петра Осиповича коммуна имеет такие огромные достижения на всех участках работы».
Не преувеличивает ли Макаренко роль Барбарова в работе коммуны? Об этом Пётр Иосифович тоже рассказывает...
Предлагаю вниманию читателей материал, составленный на основе бесед с П.И. Барбаровым и им лично отредактированный.
В.М. ОПАЛИХИН
ПЁТР ИОСИФОВИЧ БАРБАРОВ ОТВЕЧАЕТ НА ВОПРОСЫ:
I. О себе и своей работе в коллективе А.С. Макаренко
1. Как Вы оказались в коммуне?
2. Какова была Ваша роль там?
3. Как складывались Ваши отношения с Макаренко?
4. Что дала Вам работа рядом с Макаренко?
5. Какова судьба чекистов — шефов коммуны?
6. Как Вам лично удалось выжить?
7. Ваша судьба после ухода из коммуны?
II. О Макаренко и его системе воспитания
1. Какое впечатление производил на Вас Макаренко как педагог?
2. Какие личные качества Макаренко как человека Вам запомнились?
3. Каким был рабочий день Макаренко?
4. Каким был Макаренко собеседником?
5. Некоторые говорят сейчас, что Макаренко был сталинистом. Так ли это?
6. Был ли Макаренко «диктатором»?
(продолжение следует)
Обсудить на форуме |
Письмо авторам
|
