Он шёпотом преподавал. У него горло, как у Венички...
Коммент.=УЗ.
ставлю, как было на ФБ П.Щедровицкого, который на днях прислал приглашение Хаару на свой день рожденья-у-моста, имеющего быть 17 сентября, чем и поздравляем. ДПМ.
«История философии есть трагедия»
С.Н. Булгаков
Софиология С.Н. Булгакова является наиболее проблематичным элементом его творчества. Горячие споры о ней велись в 30-е гг. XX в., когда С.Н. Булгаков находился уже в эмиграции. Вопрос о богословском статусе софиологии до сих пор не имеет однозначного решения. Дискуссия 30-х гг. вкратце рассмотрена в работе А. Аржаковского «Свято-сергиевский православный богословский институт в Париже». Приводим выдержки оттуда:
«Все началось летом с тайного донесения, посланного митрополиту Виленскому и Литовскому Елевферию, под началом которого состояли приходы Московской юрисдикции в Западной Европе, двумя молодыми богословами, Алексеем Ставровским (р. 1905) и Владимиром Лосским (р: 1903). Оба они были членами Братства св. Фотия, созданного в 1925 году для свидетельства о православии в Западной Европе и для пробуждения, в видах православного "единения", традиций, свойственных французскому христианству. Их доклад предупреждал Церковь-Мать о несоответствии богословской системы о. Сергия православной традиции и об опасности, грозящей чистоте веры. Митрополит Московский Сергий требует дополнительных разъяснений. В. Лосский, лиценциат Сорбонны по средневековой истории, а затем и А. Ставровский, бывший студент Института, не окончивший полный курс, шлют два новых, более подробных послания, где утверждают, что софиология о. Сергия отдает пантеизмом, т. е., что она стирает грани между Богом и Его творением. Ответ не заставил себя долго ждать. 7 сентября 1935 года митрополит Сергий подписывает указ № 1651, строго осуждающий софиологическое учение Булгакова. В указе говорится, что "оно нередко изменяет догматы православной веры", и рекомендуется всем верным чадам Церкви отвергать это учение, "опасное для духовной жизни". О. Сергий Булгаков попытался опровергнуть эти обвинения. В октябре он передает подробную докладную записку митрополиту Евлогию. Она заключается словами: "Как могу я отречься от своих ошибок, если мне их не объясняют?" Но спустя четыре месяца, 27 декабря 1935 года, митрополит Сергий счел это дело настолько важным, чтобы лично подписать новый указ № 2267, вновь осуждающий "понимание Булгаковым догмата о двух природах и о единой ипостаси Господа Иисуса Христа"…
Пока о. Сергий защищался от нападок Москвы, митрополит Евлогий находился в Сербии, в центре РПЦЗ, в поисках согласия с митрополитом Антонием по вопросу о разделе географических зон между епископами русской диаспоры. После бурных совместных заседаний недавних врагов он сумел подписать протокол о согласованном управлении, который вновь потряс бы церковную данность эмиграции. Но под конец русские епископы РПЦЗ в свою очередь заклеймили учение о. Сергия как "еретическое". Это не позволило Епархиальному Совету митрополита Евлогия утвердить соглашение: как будто главным вопросом этой встречи архиереев был вопрос не юрисдикционный, а инквизиторский. На этот раз роль генерального прокурора играл архиепископ Серафим Соболев, автор недавно вышедшей книги по софиологии. В январе 1936 года о. Сергий подает новую докладную митрополиту Евлогию, категорически отрицая все обвинения. Он отвергает обвинение, будто он отождествляет энергию с Богом, как это делали противники Григория Паламы, и переходит в наступление, обвиняя Синод в субординационализме и арианстве в его понимании внутренних отношений между Божественными Лицами Святой Троицы. Но уже слишком поздно – зло свершилось.
Русская интеллигенция стала разделяться в своем духовном ядре. Бердяев первым бросился на помощь своему старому товарищу. В статье "Дух Великого Инквизитора", напечатанной в журнале "Путь" в декабре 1935 года, он сурово осуждает усвоенную митрополитом Сергием практику запретов, напоминающую "церковный фашизм" и сравнимую с процессами в Москве. Он также защищает русского мыслителя, привлеченного Владыкой к ответу, от всех доносчиков-фарисеев и всех церковных чиновников, всегда душивших русскую религиозную мысль. Если "Великий Инквизитор", пишет Бердяев, сожалеет, что Булгаков цитирует Платона, это значит, что он отвергает всякую философию, всякое церковное мышление. Сам Бердяев не софиолог, не понимает всю важность этого направления мысли и, главное, не знает подлинную суть этого спора… Статья Бердяева вызвала немало откликов. В следующем номере журнала В. Лосский и о. С. Четвериков пробуют оправдать власть иерархии, публикуя каждый свой ответ Бердяеву, но тот в два счета опроверг обоих. Он восстает против того, что называет гордыней смиренных, считающих, что Святой Дух говорит через них, и использует это, чтобы напомнить, что святитель Феофан Затворник, столь ценимый о. Сергием Четвериковым, защищал крепостное право, смертную казнь, антисемитизм, самодержавие и т. п. Тон постепенно повышался вплоть до лета 1937 года.
Но 6 июля Епархиальная комиссия, созданная митрополитом Евлогием для ответа на нападки "красной" и "белой" Церквей, приходит к выводу о невиновности о. Сергия. Комиссия почти единогласно отвергает всякое обвинение в ереси, показывая, что тезисы Булгакова не противоречат ни одному догмату и суть лишь частные богословские мнения, допускаемые Церковью. Однако в приложении к вердикту комиссии два ее оставшиеся в меньшинстве члена, о. С. Четвериков, духовник Русского студенческого христианского движения, и о. Г. Флоровский, вновь выделяют три "слабых и неприемлемых момента" в учении о. Сергия. Во-первых, обоим ясно, что, по учению Предания, Премудрость Божия соотносится лишь со Вторым Лицом Святой Троицы, хотя они и признают, что до IV века некоторые О. Церкви относят Премудрость Божию к Лицу Святого Духа; во-вторых, Четвериков и Флоровский признают, что о. Сергий не учит, в чем его обвиняют, – будто София является четвертым лицом Троицы, – но они упрекают его в том, что он дает повод для таких обвинений; наконец, в-третьих, они согласны признать осуждение поспешным, но высказываются в пользу "авторитарного решения церковной власти" по этому вопросу. С. Четвериков и Флоровский выступают на эту тему на Съезде епархиальных епископов юрисдикции митрополита Евлогия в ноябре 1937 года. Комиссия в свою очередь сняла с о. Сергия все обвинения в ереси, хотя и сочла уместным учесть три оговорки Флоровского и Четверикова.
Тогда в самом Свято-Сергиевском институте возникла новая комиссия с участием всех профессоров, за исключением Флоровского: игумена Кассиана (Безобразова), А. Карташева, Г. Федотова, Б. Вышеславцева, В. Зеньковского, В. Ильина, В. Вейдле, Б. Сове, Н. Афанасьева, Л. Зандера, иеромонаха Льва Жилле и П. Ковалевского. Комиссия безоговорочно вступилась за о. Сергия и даже перешла в наступление на митрополита Сергия Московского, чье решение, по мнению комиссии, незаконно, ибо не подписано Синодом. Это, возможно, самая славная и наименее известная страница в истории Свято-Сергиевского института. Это также позволяет думать, что своим успехом Институт обязан единодушию профессоров относительно софиологических мнений Булгакова. Все – от Б. Вышеславцева до В. Зеньковского, от иг. Кассиана до о. Льва Жилле – признали, что основы творчества софианские. Федотов не написал бы свою книгу "Святые Древней Руси", Ильин не создал бы литургическое богословие, Зандер не развил бы такой экуменической деятельности, если бы в основе всего не было источника вдохновения о. Сергия. Это не оспаривал даже Флоровский; он просто, по словам Булгакова, как апостол Петр на озере, "испугался". Перед лицом внешних и внутренних напастей профессора Института сплотились вокруг своего декана, как вокруг живительного источника, из которого черпал каждый. Этот модернизм мысли, представленный и узаконенный глубиной мысли Булгакова, четко проявился в номере журнала "Православная мысль", изданном в 1937 году у Бердяева в издательстве ИМКА-Пресс под названием "Живое Предание"…
О. Сергий, глубоко раненый постоянными нападками, находит силы продолжать свои труды еще несколько лет и, несмотря на рак горла, лишивший его голоса, шепотом преподает в Институте в тяжелые военные годы. 12 июля 1944 года он умирает, по словам очевидцев его смертного часа, с преображенным лицом, в своем домике при Институте. Он только что завершил свой последний труд об Откровении Иоанна»
На фото – С.Н. Булгаков.
Обсудить на форуме |
Письмо авторам
|
