Ваш ответ Г.Багровой
Достословник.=УЗ.
Галина, комментируя иллюстрированный текст http://www.the-village.ru/village/situation/abroad/132155-pechito, написала:
"Католики...зовутся сынами божьми. а православные - рабами божьими. улавливаете разницу? вот потому католики и живут лучше и терпимости к ближнему у них поболе нашего да и всего того хорошего. чего нам никогда не знать".
Всё-таки решили поставить текст целиком...Сквозь слёзы...
Ситуация
Латинский квартал: Как жители Буэнос-Айреса отомстили за бездомного. Иностранный опыт на The Village
Журналист Александра Петрачкова о том, почему в Аргентине ни один человек, как бы низко он ни находился на социальной лестнице, не может просто так взять и исчезнуть или умереть.
Печито жил на улицах Буэнос-Айреса 12 лет. Как пишет районная газета, добровольно, потому что «каждый имеет право жить там, где считает нужным». А зарабатывал на жизнь выгулом собак. В Аргентине есть такая профессия — собачья нянька. Здесь самое большое число собак на душу населения на континенте и есть специальные люди, которые собирают их утром по квартирам и выгуливают в парках. Нередко можно встретить людей с 15 псами на поводках. Вот такой нянькой и работал Печито.
Сначала он жил в одном из лучших мест Буэнос-Айреса — на углу Ботанического сада. Но мэр огородил этот участок забором, повесил камеры, разбил чудесный сквер, построил детскую площадку, и Печито вместе с другими бомжами пришлось переехать.
Он выбрал место неподалёку — на пересечении двух шумных улиц, между отделением банка и рестораном. Своими матрасами он перегораживал полтротуара, но это никого не раздражало. Случайные прохожие оборачивались и улыбались. Они ещё никогда не видели бездомного с неумолкающим телевизором и двумя породистыми собаками. Когда телевизор надоедал и погода была хорошая, Печито пел песни под аккомпанемент своего магнитофона. Соседи его любили: останавливались иногда поболтать, делились розетками и кабелем. К слову сказать, в Аргентине нет бесплатного телевидения, и базовый кабельный пакет стоит $35 в месяц.
А потом Печито куда-то пропал. Соседи сразу забили тревогу. Тут же появилась группа в Facebook «Где Печито?», которую лайкнули 2 320 человек. Выяснилось, что его забрала специальная социальная служба, которая занимается бездомными, и отвезла в больницу. Но эти люди до врача Печито не довели, а оставили у дверей, и он, глубоко больной, пошёл бродить по незнакомым районам.
Соседи организовали поиски и таки нашли Печито, голодного, полураздетого, со следами побоев (уж не социальные ли работники?). Они отвезли его в больницу и по очереди помогали за ним ухаживать, но было поздно. Он умер в больнице от сердечного приступа после перенесённой инфекции. На месте его матрасов стоят сейчас несколько букетов цветов.
Те же соседи организовали похороны и поминки, разобрались, кто заберёт собак. Одна из активисток, адвокат, подала иск против городской администрации по статье «Непредумышленное убийство». Под заявлением подписались более 200 человек, и все они рассчитывают на честное расследование.
Вы, наверное, думаете, что им тут в Буэнос-Айресе делать нечего. Возможно, но у этой истории с бомжом есть фундаментальные причины — католицизм и зрелось общества. Иными словами, милосердие, небрезгливость и чувство собственного достоинства. Во-первых, аргентинцы — католики, но не такие католики, которые, нарядившись, всей семьёй по воскресеньям ходят в храмы. Здесь и храмов-то немного и все они очень простые.
НЕТ НИЧЕГО СТРАШНОГО В ТОМ, ЧТОБЫ ПОЗДОРОВАТЬСЯ ЗА РУКУ С БЕЗДОМНЫМ, ПОХЛОПАТЬ ЕГО ПО ПЛЕЧУ, ПОДЕЛИТЬСЯ СЭНДВИЧЕМ.
Они католики по своей природе. Здесь голодный всегда может зайти в булочную, ресторан и даже супермаркет, и его там накормят. Того, кто для нас — сирый и убогий, они принимают с искренним радушием. Например, в мой спортзал ходил взрослый человек с синдромом Дауна. С ним все обнимались, целовались, непринуждённо болтали и терпеливо показывали упражнения. В Латинской Америке в целом и в Аргентине в частности куда более спокойное отношение к проявлениям плоти, с которыми непременно ассоциируются бомжи, и к личному пространству.
Незнакомые люди здесь часто заговаривают друг с другом на улице, а знакомые — обнимаются и целуются. Соответственно, нет ничего страшного в том, чтобы поздороваться за руку с бездомным, похлопать его по плечу, поделиться сэндвичем. И город — это не каменные джунгли, где каждый сам по себе в своей бетонной коробке, а мы, все вместе — семья, друзья, соседи: булочник в соседнем квартале, киоскёр, который подскажет, когда промо-дни у сотового оператора, американец, что приехал на полгода поучить испанский, и бомж у выхода из метро.
И третье, самое главное. Гражданское общество — это не только и не столько хорошо работающие институты (полиция, суды, социальные службы). С институтами в Аргентине дело обстоит так себе. Они, конечно, не такие коррумпированные и прогнившие, как в России, но очень забюрократизированные и бестолковые. Девушка-адвокат со своим иском к городу по статье «Непредумышленное убийство» сейчас замучается с подшивкой разнообразных бумажек, дело растянется на годы без всякой надежды на успех. Но это не так важно. Гражданское общество — это прежде всего святая вера каждого в то, что у него есть права и он — вовсе не маленькая пешка в чужой игре.
Тридцать лет назад Аргентина пережила один из самых страшных периодов своей истории. Во время военной хунты 1976−1982 годов исчезли около 30 тысяч человек. Служители режима ночью врывались в дома, хватали реальных и мнимых диссидентов, свозили их в подпольные тюрьмы, расстреливали в лесах и сбрасывали с самолётов в море. Сразу после падения хунты всё это было названо геноцидом и преступлениями против человечества, был написан сборник историй исчезновения нескольких тысяч людей «Больше никогда», а по всему Буэнос-Айресу висят многочисленные таблички памяти людей, живших здесь и
пропавших. С тех пор аргентинцы верят в то, что ни один человек, как бы низко он ни находился на социальной лестнице, больше никогда не может просто так взять и исчезнуть или умереть. И они последовательны в этом убеждении, а потому готовы тратить своё время на то, чтобы выяснить, что случилось с бомжом.
Потом были ещё многочисленные политические и экономические кризисы, когда аргентинцы, выходя протестовать на улицы, свергали президентов и отменяли законы. Если для 10-миллионной Москвы 150 тысяч человек на митинге — это о-го-го, то для 4-миллионного Буэнос-Айреса 700 тысяч человек — это вполне рядовое событие.
Иногда это похоже на детскую игру «Сейчас мы в кастрюли постучим и всем покажем», но мне здесь живётся спокойно. Если уж мимо бомжа не прошли, то и про меня, иностранку, если что, не забудут.
Обсудить на форуме |
Письмо авторам
|
