Гербартианство...
Иоганн Фридрих Гербарт
О НОВОМ СОЧИНЕНИИ ПЕСТАЛОЦЦИ «КАК ГЕРТРУДА УЧИТ ДЕТЕЙ»
Статья написана во второй половине 1802 г. Добавлением является помещенная ниже статья: «Идеи Песталоцци об азбуке созерцания».
Я видел Песталоцци в его школе. Детей двенадцать в возрасте от 5 до 8 лет были вызваны в школу вечером во внеурочный час. Дети пришли без тени недовольства; оживленная деятельность поддерживалась до конца. Я слышал шорох одновременного говора всей школы, нет, не шорох, а в высшей степени отчетливо отчеканиваемые слова, размеренный хор, столь же мощный, как настоящий хор, столь же крепко привязывающий, столь же определенно задерживающий внимание именно над заучиваемым, что мне почти трудно было не превратиться из слушателя и наблюдателя в одного из учащихся детей. Я подходил к ним сзади, прислушиваясь — нет ли таких, кто бы молчал или небрежно относился к произносимому, и не нашел ни одного. Произношение этих детей было приятно для слуха и правильно. Объяснялось это вполне просто: размерное одновременное произношение само собой дает чистую артикуляцию, ни один слог при этом не проглатывается, для каждой буквы находится время. Таким образом, ребенок, беспрерывно громко говорящий с естественной силой голоса, сам вырабатывает свое произношение. Общее и постоянное внимание тоже не было для меня загадкой: у каждого ребенка были одновременно заняты и рот и руки, ни одному не приходилось оставаться без дела и молчать; таким образом, потребность в развлечении была устранена; естественная живость не требовала выхода, а поток заучивания сообща не допускал его. Я радовался остроумному применению прозрачных роговых пластинок с вырезанными в них буквами, постоянно находившихся в руках у детей во время заучивания наизусть и служивших прописью, немедленно исправляющей черты, проводимые их грифелем, и побуждающей их писать лучше. До сих пор, когда мне при занятии математикой приходится чертить на доске, я браню свою руку за то, что она не умеет проводить таких твердых прямых линий, таких правильных перпендикуляров, таких точных окружностей, как эти шестилетние дети. Но выше приобретенного навыка я считаю для них счастьем устойчивость внимания, приобретаемое ими, когда они без колебаний удерживают представление о закруглении до тех пор, пока напряженно нацеленный взгляд и послушная рука совсем медленно, но уверенно не закончат безупречной линии окружности.
Но почему Песталоцци заставлял детей так много заучивать наизусть? Почему он выбирал предметы преподавания, повидимому, так мало считаясь со склонностями детей? Почему все время заставлял их заучивать, никогда с ними не беседуя, не шутя, не рассказывая им? Почему его предложения так обрывались, его наименования были столь сухи? Почему здесь, по-видимому, избегали того, что так много раз предлагалось для смягчения суровости школы?
Во втором письме «Как Гертруда...» Песталоцци высказывается относительно этого следующим образом: «Заучиваемые детьми наизусть описания хождения, стояния, лежания, сидения и т. д. показали ему (Крюзи) соотношение начальных основных положений, причем я ставил себе целью постепенное выяснение всех понятий. Он скоро почувствовал, что заставляя детей описывать таким образом вещи, настолько ясные для них, что опыт не может ничего привнести для их дальнейшего выяснения, с одной стороны, отклоняют их от попыток описывать что-либо незнакомое им, с другой, придают описаниям действительно известного такую силу, которая дает им возможность выполнять это в пределах своих знаний, воспринятых из окружающего, соблюдая единство, определенность, краткость и полноту».
http://www.bim-bad.ru/biblioteka/article_full.php?aid=1313&binn_rubrik_pl_articles=171
Письмо авторам
|
