Человек с Другой Планеты. Ч1.
Всего их около 42 тысяч - общин, ауровилей, штайнеровских деревень, экоградов и т. д., и т.п., и все их мне не объехать до конца дней, хотя, конечно, безумно хочется, да и где еще и жить-то, как не среди этих вестников рассвета, уже спросивших себя: "А дальше-то что?" Рано или поздно все это выльется в книгу ли, фильм ли, а может - телесериал - не знаю, да и не тороплюсь особо. Редакции читают, думают...Самый стойкий интерес к этим тестам - у "Русского Журнала" Глеба Павловского. Мне нравится круг авторов и читателей "РЖ" - я знаю в Рунете не очень-то много подобных мест. Прошу всех, кто захочет опубликовать какие-то фрагменты из "Человека", поставить одну из двух пометок: "Валерий Хилтунен, "Русский Журнал"" или "Более полный журнальный вариант появится на www.russ.ru в "РЖ"". Спасибо.
Человек с Другой Планеты или Инструкция по выживанию в эпоху Большого Взрыва
11 сентября того нехорошего года, когда все это и приключилось, я был, помню, на каком-то вулкане. Телевидение там не принималось, по радио передавали взволнованным голосом какую-то исландскую тарабарщину, а в другое мое ухо неслись из сотового вопли матери-старушки, но были они не про Нью-Йорк, а совсем про другой город. Мама села возле гостиницы «Националь» на автобус маршрута «Москва-Лондон» с пересадкой во Франкфурте, где и вышла пописать в вечерние сумерки, потом залезла на свое законное место номер 28 и уснула, но утром оказалась отнюдь и не в Лондоне, а вовсе даже у подножья Эйфелевой башни, и теперь не понимала, что ей делать в Париже без багажа, языка и денег. Так что в те дни мне пришлось решать сразу несколько проблем, из которых эвакуация мамы через Ла-Манш оказалась самой простенькой. Уже 12 сентября я пошел по миру - точнее. Поехал и помчался, со скоростью примерно 1000 километров в день. Нужно было торопиться – со дня на день могла разразиться мировая война, а я оказался к ней совершенно не готов – дети, родители, внуки рассредоточены по пяти странам, запасов продовольствия не сделано, белые тапочки не сшиты, последние распоряжения не отданы. Где-то на полдороги между мысом Нордкап и Гибралтаром я осознал, что метания мои носят несколько хаотический характер и что я, впрочем, как и все окрестное человечество, не совсем понимаю, чего именно следует просить у Бога в этот сумрачный час и на какие именно маяки ориентировать свой семейный ковчег, даже если я бы и успел его построить… Плыть поближе к священному камню Кааба, который уж явно не станет взрывать Бен Ладен, если уж совсем умом не стронется? Шить паранджи для дочек, да хоть бы и для себя тоже – буду себе бродить по пустыне весь в черном, в знак всемирного траура, а звуки стану издавать нечленораздельные, да и о чем тут, собственно, говорить, на что смотреть в последний день помпейный, разделивший всех членов маленькой семьи человеческой…
Еще более рассредоточить потомство по поверхности планеты - в глупой надежде, что кто-то останется? Притаиться в глубинах океана? Или по старинке, уйти под землю? Незадолго перед той поездкой я снимал в крымской Яйле одного предусмотрительного чудака, который был занят тем, что методично свозил на вездеходе консервы в гигантскую (по данным некоторых диггеров – длиннющую в мире!) пещеру…И заставлял свою двухлетнюю дочку осваивать премудрости спелеологии – Дашка уже умела различать сталактиты от сталагмитов, и летучих мышей боялась не больше, чем самолетов. Папа изобретал всякие умные головоломки - а вдруг как придется сидеть в той пещере годами, немудрено ведь и одичать в сытой, нестрашной, но все-таки темноте. Я понимал, кто смеется последним, но волосы мои на голове вставали дыбом, когда я представлял, как многие годы спустя из подземных глубин будет раздаваться все более жуткий одинокий дашкин смех над погибшим родом людским, и вторить тому смеху смогут лишь тараканы, черепахи и крысы - ангелы чувств не имеют, да и чему тут особенно улыбаться? Но уж лучше подземное Что-То, чем безысходное Ничто. Тогда я еще мало что знал не подозревал, что под ногами у человечества, во всемирном андеграунде, обитают не только диггеры и пациенты-астматики из подземной спелеолечебницы в белорусском Солегорске. Там, во всемирном андеграунде, притаилась целая Другая Планета. Будет некоторым преувеличением сказать, что вся на расположена именно под ногами у ничего не подозревающего человечества, однако у меня лично знакомство с ней началось именно с подземной экскурсии… Но – по порядку.
В Эншеранже (это деревушка на севере герцогства Люксембург) один странный француз долго меня разглдявал, а потом все-таки дал адрес Лучиллы – Италия, Торри Супериори Этот странный муравейник находится неподалеку от Сан-Ремо. Представьте себе гору, куда столетиями зарывались виноградари здешней блаженной полудолины-полутеррасы - замок не замок, дворец не дворец, а нечто этакое лабиринтообразное на семьсот вполне сносных жилых помещений. Шли войны, возникали и гибли королевства, крестьяне пережили сначала раннее, а потом и позднее средневековье, эпоху Возрождения, начало работы Канского кинофестиваля и оперного - в Монако, внешние шумы слабо доносились до их ущелья. Виноград давили ногами, янтарного цвета жидкость лилась рекой, и все бы ничего, если бы не это проклятое Монте-Карло, где самыми высокими в мире постепенно становились не только уровень жизни, но и число вышибал, полицейских и горничных на тыщу душ. А о куда им было взяться, этим сотрудникам азарта и порока? Правильно. Из Торри Супериори. Бывшие виноградари обзавелись полицейской формой, бульдожьей хваткой и позабыли, чем пахнет лоза на рассвете. Так бы эта опустевшая супер-крепость и сгинула со временем, не набреди на нее «зеленые». Это была интернациональная группа достаточно молодых экологов во главе с Лучиллой. Уж не знаю, что именно стукнуло в голову преуспевающего университетского преподавателя словесности. Льщу себя надеждой, что немаловажным обстоятельством была ее диссертация, темой которой она почему-то выбрала творчество А.С. Пушкина, который и в Италии никогда не бывал, и про экологию не писал, но вот ведь сложилось. По-русски Лучилла знала слов десять, ну и еще с дюжину мог выговорить Йозеф – этот словак был уж и совсем радикалом, НИКОГДА в жизни не садился за руль автомобиля, предпочитая колесить по Европе на велосипеде. Это дядечка давно уже оторвался о своих славянских корней, жил в Швейцарии, но потом даже эта благополучная страна показалась ему недостаточно близкой к природе и он все шлындал горными тропами, пока не увидел табличку «ЭКОдеревня Торри Супериори».
Слово «Экодеревня» вообще-то придумали американские футурологи – надо было каким-то одним словом обозначить то гигантское разнообразие общин, коммун, поселений, которых по самым скромным подсчетам на земле уже сорок две тысячи и они продолжают бурно плодиться. Главное, существенное отличие экодеревни от традиционных сельских поселений заключается в том, что строят ее бывшие горожане, которые УЖЕ прошли школу мегаполисов, школу рыночных отношений, жесткого и успешного бизнеса. И сбежали они в леса из Рима, Лондона, Хельсинки вовсе не по слабости душевной или по причине своей криворукости или неумелости. Людей бестолковых я и на Другой Планете встречал временами, - где из нет? - но они были, скорее, исключением. Ядро экопоселения, как правило, составляют люди, которые однажды задались вопросом: рынок – это хорошо, но дальше-то что? Не сбившаяся в кучу толпа неудачников и изгоев, не белые вороны, а – если уж говорить в орнитологических терминах - первые ласточки каких-то завтрашних и даже послезавтрашних дней. Их пока не так много на планете – кто-то из исследователей назвал цифру в полмиллиона человек, пятерка с пятью нулями, капля в море, но все же, но все же – это уже статистика. Здесь вполне уже можно жить. Ковыряться в грядках, не пахнущих ядохимикатами, бродить по улочкам, где ни асфальта, ни бензина, но при этом – стрекочут компьютеры, работают керамические мастерские для детей и взрослых, к деньгам у всех более чем спокойное отношение, никто не стоит над душой, подгоняя с утра на работу, начальства вообще как бы и нет – солнечный облик Лучиллы никак не вяжется со словом «мэр», «президент». Я б так жил…Вот, подумал я, куда нужно эвакуировать семью. Выбросить к черту машину, накупить велосипедов и гонять на них к морю, с заездом на Канский фестиваль, хотя чего там смотреть - сплошные фильмы ужасов из жизни несчастных, задыхающихся в смоге и злости людишек? Потом, когда я уже вошел во вкус и начал бродить ТОЛЬКО по Другой Планете – благо, экодеревень в одном лишь Шенгене не менее трех с половиной тысяч и находятся они друг от друга на вполне пешеходном расстоянии – я приставал ко всем умным европейцам с одним и тем же вопросам: почему ты еще не там? Социологи говорят, что около половины жителей даже самых экологически благополучных городов планеты (Ванкувер, Перт, Окленд, Хельсинки, Копенгаген, Вена, Цюрих, Женева…) ХОЧЕТ навсегда уехать оттуда и жить на природе…Очень хочет – и все же боится сделать шаг. В замечательной финской «музыкальной» экодеревушке, где овечья кошара 16-го века мирно соседствовала с синтезатором, я спросил у ее обитателей: и все-таки, что же вы потеряли, удрав двадцать лет тому - из своего успешного шоу-бизнеса, из комфортабельных и просторных (38 квадратных метров на рыло) хельсинских квартир? Неужто – сплошные приобретения? Они мне ответили: мы потеряли друзей, но тут же добавили: «Ну да и черт с ними!» Что за друзья такие – при каждой встрече: «Каике же вы молодцы и герои, что сделали этот правильный выбор!», а спросишь их – а сами-то что как намертво пришпиленные сидите в своем аду и чаду? – разводят руками: мы не герои, мы ведь не как вы…
Тьфу… Я чуть было не остался в Торри на вечное жительство – ну и дурак бы я был, застряв всего-навсего на заставе, ближайшем форпосте на подступах к великой и светлой тайне человечества под названием Дамангур. (продолжение следует)
Письмо авторам
|
