Семейные клубы. Части 9-21.
СЕМЕЙНЫЕ КЛУБЫ. Часть 9
АНАТОМИЯ ПЕРВОГО ШАГА
«В тот вечер лил дождь и выходить мне из дому, прямо скажем, не хотелось, но с другой стороны, жизнь наша не так уж богата приключениями, поэтому решил: хорошо, я приду к памятнику Пушкину, как о том просил меня незнакомый голос, но в случае чего, сразу же сбегу…». В дальнейшем я неоднократно буду цитировать дневниковые записи, которые любезно предоставили в мое распоряжение члены «Созидателя».
На площади Пушкина собралось в тот вечер тринадцать человек. Все, надо сказать, с недоумением поглядывали друг на друга, поскольку виделись впервые. Чувствовалось напряжение.
Но все заулыбались, когда прозвучал пароль: «Никитины». Да, каждый из них в свое время побывал в Болшево, в домике возле железной дороги, где живет семья Никитиных.
Десятки журналистов попробовали свои перья здесь, так что Никитинский дом описан, кажется, вдоль и поперек. Сегодня все, наконец, примирились, что живет на земле эта необычная семья со своей логикой развития.
По легенде, имевшей хождение внутри «Созидателя», предыстория этого «кофейного совещания» выглядела таким образом. Двое из числа тринадцати — Анатолий Петрович и Сергей — встретились однажды у Никитиных. Это было в то время, когда число ежедневных посетителей их дома в Болшево еще не превышало сотни, но продолжало расти, а для того чтобы ответить на все письма, Борису Павловичу Никитину уже приходилось вставать все раньше и раньше. В утренней тишине его пишущая машинка вела перекличку с самыми первыми электричками. Не будем сейчас обсуждать, почему так получилось, что именно к Никитиным пишут и едут люди со всех концов страны. Без приглашения, неведомо где узнавая адрес, стучатся в калитку, входят и спрашивают, что делать, если пьет муж, а сынишка не вылезает из болезней, и задают еще множество вопросов, на которые и никто ответов не знает, а уж тем более Никитины, в жизни которых таких явлений не наблюдалось.
Так вот. Сергей и Анатолий Петрович, продолжает легенда, приехали к Никитиным утром, а уж к обеду решили, что необходимо срочно что-то предпринять, чтобы освободить этих безотказных и терпеливых людей хотя бы от части их забот. Старшая дочь Никитиных Ольга в тот день разбирала большой железный ящик, где хранились многочисленные письма. Она недавно сдала экзамены по делопроизводству и спешила где-нибудь применить полученные знания: раскладывала конверты по городам. Сергей и Анатолий Петрович, заглянув ей через плечо, очень быстро убедились, что значительная часть писем от москвичей. И тогда они решили принять огонь на себя.
Они обзвонили тех людей, которые:
— интересовались, как быть молодому отцу, который развелся с женой, но сына оставил у себя и теперь зашивается с его воспитанием,
— спрашивали, каким видом спорта лучше всего заниматься девочке, которая чурается общества сверстников,
— умоляли помочь: сын вот уже который месяц не может — до истерик, до судорог — посещать детский сад,
— упрекали доктора за то, что следование его рекомендациям привело к тому, что малыш вздрагивает от любого окрика, а потом не спит ночами,
— негодовали, что преподаватель в художественной студии сказал решительно: «Из вашего не выйдет ничего, и больше вы его ко мне не водите!»,
— сетовали на невозможность купить в магазине те игрушки, что давали бы действительную пищу для детского ума,
— предлагали выселить всех бабушек на необитаемый остров, поскольку они кутают детей и мешают их закаливанию.
Разослали открытки, а тем, у кого в письмах были телефоны, позвонили. Назначили место и время сбора — понедельник, семь вечера, памятник Пушкину.
Это легенда. Поскольку, на мой взгляд, самое ценное в «Созидателе» то, что состоял он, в общем, из обычных людей, с нормальными, а не чрезмерными запасами альтруизма, я обнародую один документ:
«Не скажу, что идея была шкурной, но корыстной ее назвать можно. Нам хотелось, чтобы и у нас в семьях были созданы такие же условия для развития наших детей, какие позволили себе Никитины. Их основная идея тогда представлялась очевидной: пусть малыш попробует себя в самых разных видах человеческой деятельности, а для этого — пусть ему будет где упражняться и в художественном творчестве, и в труде, и в науке, пусть сами стены дома обучают его…. Идея, понятное дело, стара как мир — помню еще у Кампанеллы в его утопии дети к десяти годам уже знали основы всех наук, потому что формулы, схемы, рисунки глядели на них со всякой стены этого счастливого города. Но Город Солнца в одиночку или вдвоем с женой не построишь — тут нужны хорошие прорабы и соратники, которые были бы увлечены общим делом. Ну, хотя бы, не делали удивленных глаз, когда речь заходит о «гимнастическом дереве», кубиках Косса, о том, что всем без исключения малышам необходимо рисовать масляными красками на холсте. Мы решили, что соратников следует искать в первую очередь среди тех, кто по собственной инициативе поехал к Никитиным. Мы тогда думали, что нужно иметь какие-то специально устроенные мозги, чтобы не шарахаться от нового потому, что оно новое. Мы думали, что на призыв наш соберутся в основном энтузиасты, а пришли самые обычные люди, но к счастью, мы поняли, что это и к лучшему.
Они опустились под землю, подземным переходом вышли на другую сторону улицы Горького. Разговаривать под моросящим дождиком было противно, поэтому они оккупировали кафе «Север», где и состоялись крестины будущего семейного клуба. Сдвинули столы. Заказали тринадцать порций мороженого и столько же кофе, чем не очень обрадовали официантку, ждавшую от столь представительной компании иного заказа. Часа через два официантка уже вовсе не скрывала своего раздражения, ходила кругами и бубнила, что у них тут солидное заведение, а вовсе не конференц-зал, да и салфетки предпочтительнее было бы использовать по назначению, а не писать на них манифесты.
Но поговорили они в тот вечер отменно. Странное дело — чего это, казалось бы, им, до девятнадцати часов нынешнего дня совершенно еще незнакомым людям, исповедоваться друг перед другом? Одно дело — в общем вагоне поезда, где знаешь наверняка, что судьба вряд ли столкнет тебя вновь со случайным попутчиком, но тут-то совершенно другая ситуация, вовсе не располагавшая к откровенности. Но открылись шлюзы, и полилось родительское красноречие — видимо, все дело было в том, что предметом обсуждения был малыш — существо безобидное и загадочное. Немного смущаясь, чуть-чуть хвастаясь успехами детей своих, а то и поднимая просительно глаза: может, кто-нибудь знает, как же все-таки быть с мальчишкой, которому невропатологи пророчат неутешительное будущее.
А как быть с соседским парнем? Ну-ну, я, наверное, забегаю немного вперед, о соседских они начали говорить чуть позже, но кто-то, с наиболее обнаженной совестью, должен же был начать и этот разговор.
«Я кровать отодвинул подальше — невыносимо слушать, как скулит ночами женщина, которую бьет муж. Я чувствую, как деревенеет моя душа — я не знаю, что делать. Раньше мы вызывали милицию, но она сама бегала умолять, чтобы мы этого больше не делали. Старший сын уходил в армию с гиком, посвистом — видно было, что он с радостью вырвался из этой клетки, но у них еще один малыш подрастает. Мне порой кажется, что на лице его проступают черты вырождения. Ясно, что в школе его будут считать «трудным», и он будет с ужасом спускаться по утрам с нашего восьмого этажа, чтобы из огня да в полымя, и постепенно найдет какое-то третье место, куда и спрячется от унижений. Я пробовал говорить с его матерью, что она ради сына должна разрубить этот мерзостный узел — развестись, уехать, но она боится, ей страшно. Страх у нее не только в глазах, но в каждой клеточке тела. Неужели она с самого детства такая — покорная?»
Мало ли в мире заседание мало ли слов произносят компании собравшиеся за сдвинутыми столиками кафе — только что же меняется? А у них — молодые руки, которые чешутся по делу, — только дайте мне точку опоры, только покажите, каким инструментом починить планету?
Они потом уже стали лезть в глубину, в психологию, в теорию конфликтов. А тогда откровением стали слова: а почему бы нам, уважаемые товарищи, не попробовать и в городских условиях воссоздать ту среду, что помогла Никитиным вырастить здоровых, добрых и умных ребят? Они с сомнением посмотрели на свои руки, вспомнили тесноту своих квартир — какие там стадионы, если и так тесно. Стоп — неуютно вам, а каково малышам, притулившимся между шкафом и кроваткой: кроме игрушек и телевизора, чем вы порадовали их, что сделали для того, чтобы они росли, тренируя свое тело, сердце, мозг? Телевизор — это не ваша заслуга, там тетя Валя старается, игрушки вы приобрели в магазине, повздыхав над их невзрачностью. А сами?
Такая постановка вопроса показалась им неожиданной. Над ней стоило подумать. Итак, создаем в квартирах «педагогическую среду», А начнем со строительства домашнего стадиона.
И над детищем, родившемся в «Севере», надолго завис запах машинного масла и эпоксидного клея. Что ж, современная педагогика пахнет и так тоже.
Поиск крыши был первой проверкой на прочность. Они не знали никаких магических заклинаний типа «сим-сим, откройся», поэтому довольно часто их даже слушать не желали в кабинетах, а просили поплотнее прикрыть двери с той стороны. Их когорта не вписывалась в школы и дома пионеров, а в красных уголках ЖЭКов им самим было бы несподручно.
Да и то сказать, какая выгода была начальству от них: арендную плату они платить не могли, под разряд «любительских объединений», готовых для отчетов, ячейка подходила с натяжкой.
В общем, они чувствовали себя как щенки, брошенные в воду, и утешением служило лишь то, что сами себя бросили, — значит, и выплывать самим. Маленький кораблик с разновозрастным экипажем болтало по волнам, и гавань все не желала находиться.
Землю, пригодную для обитания, обнаружил Анатолий Петрович. Директор маленького профсоюзного Дома культуры, разрешившая им собираться в комнате номер семь, имела свой интерес. Ее склоняли за отсутствие во вверенном ей учреждении народного университета педагогически знаний, а она не очень понимала, с чего бы начать его деятельность.
Она отдала новорожденному клубу комнату, в которой обычно занимались кружки мягкой игрушки, а также кройки и шитья. Директор решила, что напортить там они много не смогут, а вот наладить работу народного университета помогут. А они приходили вечерами, с грохотом вываливали из рюкзаков свои железяки, водили циркулями по чертежам, ругались с широким использованием технических терминов, а также обсуждали ту новую задачу, которая возникала перед ними. Понятно, что лекторы из них были аховые — так по крайней мере самим им казалось. Как проверишь, если ни разу не пробовал?
Чем заманить на лекцию молодых людей? Что они любят? «Бони М»? «НЛО»? Биополе? Они тогда понятия не имели, как обручить педагогику с музыкой, а летающие тарелки никаким боком к теме воспитания не имели отношения.
И тогда в бой пошла Наташа. Она выполняла в клубе роль хранительницы наглядной агитации (сокращенно — ХНА). Обычно она приходила на заседания, похожая на танк, неся под мышкой лист ватмана с фотографиями и схемами. А почему бы, спросила она, не развесить на ближайших предприятиях все наши снимки? Мы-то к ним привыкли, но вдруг они покажутся любопытными кому-то еще?
Надо отметить, что реакция населения на фотографии с плавающими, висящими под потолком, читающими и пишущими малышами не была однозначной. Это потом уже даже сверхосторожный журнал «Здоровье» начал печатать уроки плавания для новорожденных, а ведь еще несколько лет назад абсолютно всем казалось, что детей малых нужно растить в пеленках — как же быстро бежит время в последней четверти столетия. С некоторых ватманов фотографии были выдраны, кое-где появились негодующие надписи, но все-таки любопытство человеческое сделало свое дело — на первую лекцию пришло немало молодых семей, и детишек с собой взяли.
Самое жуткое задание было у Татьяны — она должна была на время лекции занимать малышей, которых приводили с собой в ДК родители. Дети, надо вам доложить, попадались разные. Были совсем домашние, которые панически боялись посторонних и хныкали, и звали маму. А были — совершенные чертенята, да к тому же еще и закаленные: раздевшись до трусиков, они шныряли по вестибюлям Дома культуры, ввергая в гнев обслуживающий персонал. Месяца через три сотрудники уже сами объясняли непосвященным, что это теперь так принято по новой моде — детей по полу босиком пускать, и так им, судя по всему, сподручнее, а сквозняков они, как показывает опыт, не боятся совершенно.
…Директор ДК совсем уж было смирилась, что каждый четверг во время семичасового киносеанса за экраном чередой проходят тени, звеня железяками и распространяя по коридорам запах техники. Столь сложным путем приходилось пробираться потому, что со временем на заседания стала являться такая орава молодых родителей, что билетерши уже не могли регулировать два потока: людей с билетами — это в кинозал и людей с паролем «Я иду в семейный клуб» — в комнату № 7. Пришлось открывать черный ход, протирать винтовые лестницы и тащить под самую крышу доску для меловых записей. Так они и заседал — допоздна, возвращались тем же путем, за экраном, но это было уже после окончания последнего сеанса, так что мерная поступь их педагогического батальона гулко отдавалась в пустом зале, а экран колыхался, словно белый парус надежды. Это кто-то из них придумал — лирик, наверное.
А основная масса членов семейного клуба — люди технического склада. Если сделать выборку по профессиям, то окажется, что ядро общности составляют люди, которых мы называем туманным, но, в общем, понятным термином «электронщики»: программисты, техники, конструкторы, лаборанты… Поскольку отбор в клуб шел довольно стихийно, то можно усмотреть некоторую тенденцию, закономерность, которую я исследовать не берусь, но предлагаю в качестве информации к размышлению всем, кто попытается повторить опыт «Созидателя» в своем городе — первых добровольцев, оказывается, резоннее всего искать возле ЭВМ.
Когда окреп, встал на ноги информационный центр, было предпринято исследование — подробный социологический анализ молодых семей, связавшихся с клубом, а через него — друг с другом. Для меня оказались любопытными вот какие цифры: среднее количество детей приближается к трем, это выше всесоюзной, а тем более, московской нормы. Не нужно объяснять, почему именно к «Созидателю» потянулись и те немногие, к сожалению, молодые семьи, решившиеся на отчаянный шаг — завести несколько малышей.
…Молодая, спортивного вида мама. Папа с научной бородкой. Как-то и не клеится к ним это определение: многодетная семья. А у них пятеро. И вот у этой женщины, работающей гидом в туристском агентстве, тоже пятеро, все дочки. И у Ольги Павловны — пятеро. Где им еще было искать ответы на вопросы свои: как жить многодетной семье в большом городе? У Никитиных. А там для москвичей указатель был один — в «Созидатель».
Ольга Павловна — домохозяйка. Живет интересами семьи, умеет хорошо кухарить. Управлять не училась, но в клубе от поручений отказываться не принято. Во время одного из выездных заседаний, устроенных в другом городе, уполномочили ее заниматься расселением. Она перепугалась, но виду не подала. Делала все сначала бестолково. Во время диспута врывалась в зал и требовала поднять руки тех, у кого две раскладушки в комнате. На нее шикали, но, впрочем, беззлобно, понимали, что человек постигает азы управленческой науки. А потом у нее пошло. Да и то сказать, ведь каждая многодетная мать сама себе и премьер-министр, и академия наук, и сестра милосердия — дайте ей только развернуться, не замыкайте ее таланты на горшках и сковородках.
И еще бросалось в глаза обилие мужчин.
…А однажды я наблюдал «Созидатель» вообще в чрезвычайных обстоятельствах. Это было во время выездного заседания в подмосковном Пущине. Вообще-то они предполагали выехать совсем в другое место, но на туристской базе то ли канализация прохудилась, то ли еще что-то, но буквально за три дня до выезда им был дан отбой. Было обидно — выезды бывали не часто, на них, загодя манипулируя с отпусками, стремились попасть друзья семейного клуба — такие же энтузиасты из Тюмени, Ленинграда, Ростова-на-Дону…. Ведь выездное заседание — это и фестиваль любительских фильмов, и «круглые столы», и походная игротека, и концерты, и выставки.
Было созвано оперативное совещание. Пятеро женщин сели на телефоны и начали обзванивать: одна северное Подмосковье, другая западное: «Нет ли у вас крыши над головой, чтобы двести человек с детьми могли провести под ней две ночи с минимальными удобствами?» А что вы смеетесь, потомки, понятно, что в ваше время таких проблем не будет, — но для вас же и стараемся, чтобы доказать, что так вот и нужно жить, отдыхать, бороться.
Повезло «южанке». Слышимость была неважной, но на том конце провода поняли. Ойкнули: да у нас за полгода гостиницу заказывают. Подумали. Каким-то шестым чувством — государственным? партийным? — поняли, что речь идет о деле важнейшем, ради которого стоит хлопотать о размещении, питании двух сотен незнакомцев.
Анатолий Петрович, патриарх семейного клуба — в смысле, что самый солидный и ходит не в джинсах, а по-старинному, в глаженых брюках — все свои Похвальные листы раздал пущинскому начальству. Больше у них ничего не было — только вот эти красивые бумаги со знаменами и танками, купленные в Военторге. Со временем они поняли, что начальники тоже люди и приятнее всего им получить хороший детский рисунок с трогательной надписью: «Спасибо вам, у вас тут было хорошо».
В Пущине к конференциям, симпозиумам привыкли — тут ведь Центр биологических исследований Академии наук СССР. Но конференции — дело мужское и бездетное, так что для оравы дошкольников гостиница была неприспособленна. В ход пошли раскладушки, а как их расставишь, если семья привезла всех пятерых — мал мала меньше — детей. Да и пихай не пихай, а все равно не разместишь всех. У администратора мигрень началась и нервное расстройство, но рядом с ней встала Татьяна. Она говорила железным голосом, она командовала расселением, как полководец, понимающий, что силы на исходе и теперь только идеальная организация может спасти положение. Час спустя, когда по пустым коридорам уже бродила спецгруппа «Вилли-Винки», раскладывавшая в детские башмаки фломастеры и жвачки, администратор призналась, что такое она видела единственный раз в жизни, да и то в кинофильме «Чапаев».
Маленькое существо —- ребенок, а столько требует от взрослого. Для того чтобы малышам было хорошо, каждому из членов семейного клуба приходилось осваивать множество умений. Я уже говорил об их строительных начинаниях. Вот послушайте, что они сами пишут по этому поводу:
«В детстве, помню, завораживали меня непонятные и таинственные крики капитанов из книг Грина: «Эй» там, на бром-бомстакс-бракс…» — а дальше забыл. Когда начал строить домашний стадион, все из рук валилось, но я твердил себе, сжав зубы будут тебе и штанцы, и продольный дроссель, и поперечная резьба, интеллигент криворукий, дрянь бестолковая, и сам научишься, и сыну объяснишь, и он еще хвастаться будет перед мальчишками, что его папа на все руки мастер, а про то, что я весь в слесарных шрамах, это наше семейное дело, т-с-с».
Дети приучали их и к ручному труду и занятиям спортом. Когда в квартирах появились мольберты, то невольно заражались и взрослые, брали кисть и не причитали, что не получается, — «Созидатель» тоже не из художников состоял.
…Я не раз задавал себе вопрос — а могли бы все эти люди собраться вместе, если бы не свел их воедино семейный клуб. И каждый раз отвечал себе: нет, не могли бы, повода не было. Что ни говори, общество автомотолюбителей или, скажем, филателистов, объединяет людей, во многом схожих. Владельцы автомобилей, понятное дело, люди большей частью обеспеченные, марочники — усидчивые. А семейный клуб — это такой пестрый спектр характеров, интересов, что просто диву даешься.
Но век доказал, что именно соединение несоединимого часто и высекает полную искру. У них есть общий знаменатель — все они родители, общее кредо. Один из ученых, которых они вовлекли в свою орбиту, кандидат психологических наук, сказал мне:
— Когда мне позвонили и попросили выступить, я никак не мог взять в толк, какое отношение имеет тема моих исследований к проблемам молодой семьи. Я ведь занимаюсь, скажем, поведением полярников в длительных зимовках. Они долго убеждали меня, что семья — это ведь тоже своего рода зимовка, где долгие годы видишь одни и те же лица. Как сделать так, чтобы не приесться друг другу? Сначала посмеялся над такими аналогиями, а потом подумал: что-то есть в этих молодых чудаках, которые стараются объять необъятное и повенчать друг с другом далекие области знаний….
Наука стонет: открытия рождаются на стыках дисциплин, а где стыковаться-то? Хорошо бы, конечно, усадить за один круглый стол и физиков, и лириков, и генетиков, и социологов, только вот найдут ли они общий язык, о чем говорить станут?
А вот вам и тема — предлагает свои услуги семейный клуб. Человек растущий, а говоря проще ребенок, дитя человеческое.
Смотри в детство, наука, пристальнее смотри!
Доброе слово хочется мне сказать и о тех маленьких фестивалях, которые навострился проводить семейный клуб. Детские аплодисменты звучат, быть может, не так уж громко, и поделки, которые тащат на сцену малыши, не идут ни в какое сравнение с настоящими призами, но все-таки музыканты волнуются перед выступлением. У солиста был грипп и скрипка валилась из рук, но ничего не поделаешь — однажды они сами себе дали зарок: детям не отказывать ни при каких обстоятельствах. Случилось это после того, самого первого выступления в детском доме, а сколько было с тех пор этих шефских концертов, и вот — как общее спасибо от всех ребятишек — четырехлетняя Ольга стучится в артистическую уборную и преподносит горшочек с фасолью, которую сама вырастила в городских условиях: каждое утро мчалась к подоконнику и поливала из банки, и гладила пальцем зеленые листья.
Ансамбль этот славой не обижен, не раз выступал в телевизионных программах, газеты о нем писали. А что говорить о совсем молодых музыкантах, поэтах, кинолюбителях, нашедших здесь, в семейном клубе, сцену, выставочный зал, экран. А разве не важно, что фотолюбители, которые нацеливают объективы своих «Зенитов» и «Киевов» на малышей, начинают понимать: их снимки, быть может, и для науки небесполезными окажутся, если только знать, в какую сторону поворачивать объективы «Зенитов» и «Киевов». Однажды выставили они фотографии домашних стадионов — двух одинаковых не было. Отцы стояли возле этой галереи, махали рунами и доказывали преимущества диагональной лестницы перед шведской: «Шведская — что? Шведская — тьфу: по ней лезешь, видя перед собой лишь деревянные палки. А вот у нас, как на корабле, веревочная, и чтобы добраться по ней до самого потолка, волей-неволей приходится становиться и ловким, и смелым, и сильным.
И еще одно дело для фотолюбителей нашего клуба. Давно уже трубят художники, что нельзя преступно, бессовестно выбрасывать детские рисунки. Ну а где же их хранить? Когда еще будет создан Всесоюзный музей детского творчества, да и что он сможет хранить в своих запасниках — мельчайшую часть детских работ…. А что если поступить так же, как японцы, например, делающие великолепные слайды Места занимают немного, а храниться могут хоть десятилетиями. И защелкали затворы объективов.
Была в семейном клубе маленькая группа кинолюбителей. У них в планах — создание собственного фильма. А пока они присматриваются к тому, как работают в стране детские кинообъединения. Пригласили к себе оператора, который считает: кинокамеру в принципе может освоить малыш двух-трех лет, а умение обращаться с ней очень важно для эстетического воспитания дошкольника, камера помогает ему обратить внимание на закат солнца, на гусеницу, ползущую по зеленому листу.
Оператор знал, куда идти со своей идеей. В «Созидателе» — правило: не отвергать с порога предложения, кажущиеся ,быть может, вздорными, нелепыми. Внимательно разобраться, это во-первых. Определить рациональное зерно, во-вторых. Посадить это зерно, в-третьих.
Конечно, им не под силу высадить все рациональные зерна. Они всего лишь семейный клуб, не более. Они бы и рады были помочь Л. В. Берману, который тридцать лет доказывал свой тезис: за руль автомобиля нужно сажать девятилетних ребят, а годом позже будет уже сложно выработать необходимый навык. Тридцать лет работала в Москве первая детская трасса, а третьеклассники выделывали на Красной площади фигуры высшего автопилотажа, совершали пробеги Москва-Ленинград, и все это было без единой аварии. Но Трассу все-таки прикрыли, потому что, а вдруг что-нибудь да случится. Вот и некому теперь проверить, прав ли был Берман, уверяя, что можно все подрастающее поколение быстро и эффективно обучить автовождению — и методика есть, и возраст известен наиболее продуктивный для таких занятий. Клуб бы и рад помочь, но среди его членов лишь один имел свой автомобиль.
А вот пианино было у многих. Поэтому решили прослушать серию выступлений педагогов, убежденных в том, что и слух музыкальный можно развить у каждого нормального человека, если вовремя и правильно начать, если не заставлять ребенка из-под палки разучивать гаммы. Карл Орф, релятивная система, Кодаи, Кравец — сколько экспериментов уже поставлено в педагогике, так давайте же исследуем, действительно ли в каждой семье может вырасти человек, который не будет смотреть в ноты с ощущением собственной неполноценности. Смогли же венгерские педагоги добиться того, что в любом кинотеатре Будапешта можно раздать случайным посетителям ноты, и они будут петь с листа…. Ну, машут руками некоторые, то Венгрия, то Вьетнам, то Прибалтика — у них такие певческие традиции, а нам куда уж….
«Созидатель» не махал руками. Он начал предпринимать конкретные усилия по организации кружков, секций, Принципиальным новшеством было то, что речь шла не о детских кружках — предполагалось, что заниматься вместе, рядом должны как малыши, так и родители.
То, что клуб был единственным в столице, приводило к ситуации непростой. Каждый четверг множество людей стремилось в свой клуб, хотя добираться до него приходилось порой не один час. Что было делать с малышами? Можно было оставлять их дома. Но тогда, как справедливо решили они на одном из своих заседаний, подтачивается сама основа клуба: мы ведь проповедуем, вслед за Никитиными, совместность дел и занятий, мы ведь выкраиваем каждую минуту для общения с детьми, а тут целый вечер по отдельности, так не годится.
Можно было, конечно, брать малышей с собой, подвергая их нелегким испытаниям: общественный транспорт в час пик, а главное — отсутствие условий для занятий. Нет, конечно, энтузиасты наладили в «Созидателе» какое-то подобие игротеки, пытались оборудовать микромастерскую, приглашали на занятия студентов пединститутов, которые возились с малышами, но все это было не то, точнее, не совсем то. Оказалось, что профсоюзный ДК уже по устройству своему слабоват для подобной деятельности. В кинозале кресла были намертво привинчены к полу, а значит, сидеть приходилось в затылок друг другу. А такой деятельности, чтобы она надолго захватывала разновозрастную аудиторию, сидящую в затылок друг другу, человечество пока еще не придумало. Даже теоретически трудно представить, что бы это могло бытью. Гениальный спектакль, который одинаково зачаровал бы и трехлетнего мальчонку и его бабушку? Мультфильм? Концерт?
Видимо, семейный клуб в силу специфики своей раньше всех почувствовал необходимость отвинчивать стулья, то есть решительно ломать перегородки между сценой и зрительным залом. Мы устали быть зрителями, нам хочется действовать, а не смотреть. Этот лозунг, видимо, должен определять перестройку работы наших учреждений культуры, и здесь опыт семейных клубов особенно важен. Методом проб и ошибок изыскивались такие формы, которые напоминали народные праздники, включающие в активное действо всех. В «Созидатель» начали частенько заглядывать те, к сожалению, немногочисленные пока, педагоги, которые практиковали совместное музицирование детей и взрослых, совместное занятие живописью, начались поиски таких видов спорта, которые позволяли бы приобщиться к ним едва ли не с пеленок. Кое-что нашли в народном опыте: закаливание, например, позволяющее спокойно, без зависти взирать на «моржей». Нашлось несколько видов спорта, будто специально созданных для семьи. Правда, споры до сих пор идут: одни предполагают, что идеальным видом является стрельба из лука (древний, таинственно-сказочный, красивый, дешевый — да-да, расчеты показали, что лук дешевле футбола!), поскольку уже двухлетний малыш может под руководством папы пробовать свои силы в метании дротиков — это как бы подготовка к серьезным занятиям стрельбой. Другие говорят, что лучше всего заниматься акробатикой и гимнастикой, благо некоторые постепенно умудрились снабдить свои домашние стадионы даже батутами. Ну и: конечно, раннее плавание, туризм, а потом аэробика, бег трусцой, да мало ли….
Решено было большую часть клубных программ вывести за пределы ДК. И тут начались совершенно фантастические события. Семейный клуб, не прося ни копейки ни у государства, ни у профсоюзов, организовал серию фестивалей (для себя я назвал их «фамилиадами», имея в виду, что там шел поиск семейных, совместных видов деятельности и развлечений). Как правило, эти фестивали проходили в течение двух-трех дней. Вечером в пятницу члены клуба — числом человек в двести — выезжали в какой-нибудь подмосковный городок, где квартирьеры уже готовы были разместить этот веселый разномастный табор либо в гостинице (особенно полюбилась гостиница города Пущина), либо в школе-интернате, детском доме. И начиналось! Выставка достижений домашнего хозяйства. Смотр любительских кинофильмов. Игры. Театр. Концерты. Лекции. На одной из таких «фамилиад» я увидел папу-электронщика, который объяснял малышам принцип устройства компьютера, придумав симпатичную игру, напоминающую «испорченный телефон». Оказалось, что уже в три-четыре года малышам вполне понятно, что такое «алгоритм». Других ребятишек папа, подумав, закрутил в хороводе, попутно объяснив, что такое «электроны» и как они крутятся по своим орбитам вокруг ядра («А ядро понарошку это я, поняла?» Чего уж тут не понять…).
К сожалению, про жизнь «Созидателя» написано не очень много, а те многочисленные телевизионные передачи, что снимались здесь в конце семидесятых, видимо, уже размагничены. Впрочем, я не думаю, что стоило бы предпринимать попытку методического описания его работы, а потом старательно прилагать этот опыт к жизни многочисленных народных университетов, клубов молодой семьи. Экспромт, сюрприз, фантазию людей, поверивших в свои силы, увидевших, что такое есть художественная, педагогическая самодеятельность в высшем смысле этого слова, очень трудно регламентировать, описывать. Наверное, это-то и является одной из главных причин того, почему так медленно входит в нашу жизнь столь многообещающее явление. Нет ни толковых правовых, организационных, финансовых норм, а старые не годятся, не успевают они за бурной жизнью этих любительских (хотя, конечно, в данном случае слово «любительские» можно лишь с натяжкой употребить, тут ведь идет речь о чем-то коренном, значительнейшем — воспитании детей, поиске общего для разных поколений языка).
«Созидатель» не мог жить долго, он «распочковался» на несколько клубов. Дело в том, что для координации все возраставшего объема работ требовалось, чтобы кто-нибудь из энтузиастов занимался клубом уже профессионально, получал за это зарплату — ну хотя бы из кассы того же Дома культуры. По ряду причин этого не получилось, журналисты и электронщики, инженеры и ученые - они не захотели уходить со своих основных работ. Теперь живут и здравствуют несколько «наследников» «Созидателя». Как правило, их деятельность строится уже в условиях, более приближенных к месту жительства, — для большого города фактор очень немаловажный.
Я не обольщаюсь и не стану утверждать, что все эти пятьсот семей, адреса которых числились в картотеке «Созидателя», в равной мере испытали на себе благотворное воздействие семейного клуба. Понятно, что немало было таких, кто с удовольствием приходил потреблять информацию, радость общения и дальних дорог, но палец о палец не ударяли для того, чтобы сделать что-нибудь самостоятельно. Что поделаешь — навыки самоуправления формируются медленно, мучительно, особенно если начинать приходится уже во взрослом состоянии.
Рано или поздно и должно было произойти то, что произошло. В «Созидателе» началось расслоение: активные члены клуба все чаще говорили о том, что с ростом рядов теряется первоначальная идея самостоятельности, участия каждого. Для того чтобы держать в голове расписание всех встреч, поездок, семинаров, кому-то нужно было становиться штатным работником ДК (по такому пути, кстати, и пошли некоторые другие семейные клубы), но «Созидатель» принял другое решение. Пусть, сказали мы себе, каждый, кто может, пытается наладить работу маленького филиала по месту своего жительства, используя тот опыт, что был приобретен здесь, на Беговой.
Так и получилось. В Москве перестал существовать «Созидатель», но появились «Останкино», «Контакт», «Синяя птица», «Наш Арбат», многие члены «Созидателя» влились в «Левшу». Характерно, что наметилось более четкое «разделение труда». Одни клубы взвалили на свои плечи чисто просветительскую — без нее не обойтись! — функцию, организуя лекции, встречи, семинары; другие продолжили «созидательские» традиции в организации разного рода кружков, секций (обязательное условие: широкое участие родителей!).
В разных концах страны — под воздействием ли «Созидателя», или просто исходя из сформировавшейся потребности души — постоянно возникали — процесс этот и поныне продолжается —- семейные клубы. Некоторые из них работают не менее интересно, чем «Созидатель» в эпоху его расцвета, а в чем-то и перещеголяли его. Стали проходить слеты таких клубов, совместные экспедиции, летние лагеря.
Можно так сказать: в стране идет медленное, но уверенное становление всесоюзного семейного клуба, который, кто знает, может быть, и станет наследником того самого, до войны работавшего общества «Друг детей». Не повторить бы ошибок, которые и привели в конечном итоге к закрытию общества. Давайте внимательно проанализируем все за и против семейных клубов!
Думаю, что одной из главных причин успеха — и нынешнего, а главным образом, будущего, в который верю! — семейных клубов является то, что они апеллируют к очень простым, человеческим, бытовым, если хотите, потребностям, «эксплуатируют» не чувство долга («Надо создавать условия для воспитания», «Надо…», «Мы должны…»), а сумму тех чувств, которые очень близки к ощущению счастья: «Это здорово — вместе с детьми ехать на край света…», «Мои дети вырастут умными, умелыми и добрыми, моя жизнь вследствие этого станет более насыщенной, значимой».
И еще — очень важный, просто решающий фактор, дающий семейным клубам «зеленый свет» в завтра, — немалая потребность современных родителей в объединении воспитательных усилий. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно взять наугад те отклики, которые приходят, например, в «Комсомольскую правду», когда она помещает на своих страницах очередное сообщение из Москвы, Ленинграда, Калинина, Пущина, где работают семейные клубы.
«Мечтаю стать членом любого семейного клуба. Детей двое — семилетний сын и годовалая дочка. Трудности со старшим уже начинаются. Учу тому, что сама умею. Но парню надо больше. А у отца на все ответ один: «Я занят!». А если - вдруг берется за воспитание — не легче. Даже умываться, одеваться надо потому, что папа приказал! Не сумел или не сделал что-либо — обидное слово или подзатыльник. Парень добрый, ласковый и слабовольный. Всегда готов «защищаться» плачем. Как выйти из этого тупика, не знаю. Порой боюсь, что не смогу справиться с воспитанием сына, и незаметно попадет он в разряд «трудных». Поэтому ищу доброго, умного общения единомышленников. С удовольствием приняла бы участие в деятельности любого из описанных коллективов.
Елена Иванова, Красноярск
«Нашему сынишке скоро годик. Несколько месяцев пытаемся узнать о том, есть ли в нашем городе семейны
Письмо авторам
|
